— При чем тут обвинения, — возразил он. — Я за тебя беспокоился.
Этого она ожидала меньше всего.
— Беспокоился?
Не зная, что подумать, Эльвира опустилась обратно на диван. Беспокойство — это еще не самое страшное, не так ли? Почему же тогда ее собственное беспокойство лишь усилилось после его слов?
— И что же тебя беспокоило?
— Твое поведение. Ты очень нервничала… была просто не в себе. К тому же почти ничего не ела за ужином.
— Я не была голодна…
— И ничего не пила.
Его взгляд остановился сначала на бутылке коньяка, потом на бокале минеральной воды в ее руке.
— И что ты хочешь этим сказать?
Эльвира никак не могла понять, какую связь Дерек нашел между этими вещами, что, по его мнению, она такое сделала. Хотя нет, он ведь сказал, что дело в том, чего она не сделала. Так что же это?..
И тут внезапно, как удар по голове, к ней пришло озарение. Ошеломляющая правда застала Эльвиру врасплох. Руки ее задрожали так, что выплеснувшаяся из бокала вода попала на платье.
— Нет, это не так! Я хочу сказать… что вовсе не беременна, если ты имеешь в виду именно это.
Судя по лицу, Дерек имел в виду именно это. Мало того, поняв, что ошибался, он был глубоко потрясен. Лицо его словно окаменело, зеленые глаза потемнели, сильные пальцы сжали бокал с такой силой, что, казалось, еще немного — и раздавят его.
— Ты уверена?
Будучи совершенно убежденным в своем предположении, он просто не хотел принимать услышанного, не желал этому верить…
— Да. Совершенно уверена.
— Насколько уверена?
Дерек чувствовал себя так, будто получил удар в солнечное сплетение. Дыхание его прервалось, сердце забилось с такой силой, словно готово было выскочить из грудной клетки.
— Абсолютно уверена! Я не беременна, Дерек!
— Но разве можно быть уверенной до конца?
— Можно. Я…
Эльвира в ужасе остановилась, поняв, что чуть было не выдала себя. «Я знаю, что не могу быть беременна, потому что принимаю противозачаточные таблетки» — эти слова чуть не сорвались с ее губ. Они так и вертелись у нее на языке, что хотелось тряхнуть головой, чтобы избавиться от них. Но каждый импульсивный жест, каждая необдуманная фраза могли привлечь внимание Дерека и заставить ее признаться во всем, а этого она боялась больше всего.
Разумеется, Эльвира знала, что муж хочет иметь ребенка, однако не представляла насколько сильно. Напряженность в голосе и сверкающие огнем глаза открыли ей правду. Совершенно не понимая, почему Дерек решил, будто она беременна, Эльвира ясно видела, насколько его расстроило известие о том, что это не так. И теперь прекрасно представляла, что будет, если он когда-либо узнает о предпринятых ею предосторожностях против возможного зачатия, — Почему ты так уверена?
— Просто я… хорошо знаю себя, Дерек. И если бы забеременела, то почувствовала бы себя по-другому. Появились бы определенные признаки…
Эльвира понимала, что вынуждена быть предельно осторожной, иначе Дерек может заметить панику в ее глазах и догадаться о вещах, которые открывать было никак нельзя. Если он начнет расспрашивать, долго ей не выдержать.
Оставалось только удивляться, как при его проницательности он ничего не заметил до сих пор.
Не в состоянии сидеть спокойно, Эльвира поднялась и, подойдя к окну, посмотрела в черную холодную ночь.
— А это не так? — спросил Дерек. — Ты не чувствуешь в себе ничего особенного?
— Нет…
В темном оконном стекле она могла видеть отражение поднимающегося с кресла Дерека, по-прежнему держащего в руке бокал с коньяком.
Он никогда не делал секрета из того, что больше всего хочет от этого брака ребенка — не считая, разумеется, секса. Секс нужен был им обоим, нужен до такой степени, что поначалу они не думали ни о чем, кроме возможности проводить вместе в постели каждую ночь. И никто, ни ее родители, ни его консервативный дед, не были в состоянии этому помешать.
Однако тогда у нее еще теплилась надежда, что это желание перерастет в нечто иное. Эльвира мечтала — и молилась о воплощении своей мечты, — чтобы Дерек пришел к пониманию того, что их взаимоотношения значат для него гораздо больше, чем просто ослепляющая и туманящая рассудок страсть. Чтобы ему захотелось превратить их брак по расчету в настоящий союз, в котором она была бы счастлива зачать ребенка своей и его мечты.
— Нет, — ответила Эльвира как можно более бесстрастным тоном. — Нет, я не чувствую в себе ничего особенного.
Хотя особенные ощущения пришли к ней еще несколько месяцев назад, когда она сделала открытие, перевернувшее ее мир. Эльвира поняла, что любит Дерека по-настоящему. До этого момента она могла поклясться, что тоже хочет ребенка больше всего на свете.
— И как бы мне ни хотелось сказать обратное, это было бы ложью.
Услышав звук разбившегося хрустального бокала, Эльвира поежилась и обняла себя руками за плечи, как будто пытаясь согреться. Однако она понимала, что на самом деле пытается бороться с болью, возникшей в душе, когда ей стало ясно, сколь глубоко разочарование Дерека.
Казалось, ситуацию изменить было очень легко. Надо лишь забыть обо всех своих сомнениях и страхах, выбросить таблетки, и…