У Эраста Петровича появилось смутное подозрение, что избавиться от назойливой Парашки можно, только прогуливаясь у чертовой речки. Во всякие россказни как просвещенный человек он не верил, особенно в историю с водяным… Экая глупость, ногу отъел! Ясно же, что или раки постарались, или другая какая живность. Парашка все время косилась в правую сторону. С того места, где они стояли, ничего такого, что ее там могло бы заинтересовать, не было видно. Только кусты, обильно росшие в изрядном отдалении, да отдельные купы деревьев, в изобилии встречавшиеся то тут, то там. Эраст Петрович сообразил, что, скорее всего, там-то и есть русло пресловутой реки.
– Бежать мне за утиркой? – Парашка так рвалась услужить, что едва не скребла ногой землю от усердия и нетерпения.
– Беги, – решился Эраст Петрович и, едва девка повернулась спиной, решительно зашагал в сторону речки, надеясь хотя бы чуть-чуть побыть в одиночестве.
Он шел через луг напрямки. Цикадки при его приближении замолкали, чтобы разразиться возмущенным стрекотом, как только он уходил дальше. Одного дня в гостях оказалось достаточно, чтобы понять фатальную ошибку приезда сюда. Увы, было совершенно ясно, что тетушка живым его не отпустит, приди племяннику в голову самоубийственная мысль задержаться. Нет, однозначно, завтра поутру нужно убираться восвояси! Главное, не забыть сказать Парамону, чтобы к утру приготовил все к отъезду. Сундук только зря в дом тащили.
У реки оказалось прохладнее. Воздух был как будто чище и свежее, таким, что его хотелось пить. Эраст Петрович дышал полной грудью, не мог надышаться и наслаждался прохладой, неспешно идя вдоль берега вниз по течению. Тяжесть в желудке медленно сходила на нет, и окружающий мир постепенно становился все приятнее и приятнее. Излучина реки заросла плакучими ивами, склонившими свои ветви почти до самой воды. Место казалось уединенным и очень уютным. Воровато оглянувшись, не бежит ли с полотенцем вездесущая Парашка, Эраст Петрович скользнул под манящие кроны.
Берег полого спускался к воде, дно в этом месте оказалось песчаным, а заросли всякой водяной травы были чуть поодаль, мерно колыхаясь в такт течению. Завлекательно, очень завлекательно! И Эраст Петрович решился: скинул верхнюю одежду, оставаясь в исподнем, и бросился в прохладные воды.
Тело мгновенно взбодрилось, мышцы налились терпкой силой, он взмахнул руками и за пару гребков выбрался на поверхность. Хорошо!
– Простите, – раздалось за левым плечом, – не могли бы вы мне помочь, прежде чем окончательно утопитесь?
– Утоплюсь?! – Эраст Петрович резко повернулся в сторону говорившего и растерялся, увидев голый торс и густые длинные пряди светлых волос, обрамлявшие совсем не девичье лицо. Красивое в совершенстве правильных черт.
– Омут же, – пояснил незнакомец, – удобно: раз-два и там.
Эраст Петрович проследил за выразительно поднятыми глазами собеседника и уперся взглядом в трепещущую на легком ветерке листву, не сразу сообразив, что имеется в виду царствие божие.
– Эм, а разве самоубийцы не в ад попадают? – удивился он.
– В ад? Может быть, сие мне неведомо. Так поможете?
– Что я могу для вас сделать, сударь?
– Сударь, – мечтательно повторил незнакомец и поудобнее перехватил руками корягу, за которую держался. – Я немного запутался, не могу отцепиться. Вы только осторожнее, пожалуйста, тут на дне много топляка.
Эраст Петрович посмотрел на роскошные волосы, прикинув, какой они длины, когда их счастливый обладатель стоит. Получалось никак не короче талии, а то и пониже. Конечно, такое роскошество при купании нужно обязательно в хвост увязывать, а то и до беды недалеко.
– Что ж вы так, милостивый государь, неаккуратно? – Эраст Петрович подгреб ближе, в этом месте оказалось неожиданно глубоко.
– Случайно получилось, играли мы. Неудачно повернулся, и хвост за что-то зацепился. Не могу извернуться и достать руками, да и так выдернуть не могу, – продолжал жаловаться незадачливый купальщик.
– Хвост?! – едва до Эраста Петровича дошел смысл сказанного, он от неожиданности хлебнул речной воды.
– Ну что же вы так неосторожно, – чужие руки приобняли, рывком прижали к прохладной груди и ласково похлопали по спине.
Закралось смутное подозрение, что рук этих немного больше, чем положено, чем видно человечьему глазу, но мысль, едва оформившись, тут же растворилась в необычных ощущениях – ступни коснулись чего-то гладкого, гибкого…
– Щекотно, – Эраст Петрович вздрогнул от голоса над ухом и перестал ощупывать ногой непонятное.
– П-простите, – пробормотал он и попытался отстраниться.
– Ничего, просто чешуя на хвосте нежная, чувствительная. Так поможете? Не испужаетесь?
– Мне кажется, что пугаться нужно было несколько раньше, – Эраст Петрович слабо улыбнулся. – А вы русал, да?
– Некоторым образом, – согласился тот, – водяной. Позвольте представиться: Спиридон Дормидонтыч.
– Очень приятно, Эраст Петрович.
После знакомства оставить попавшего в беду водяного оказалось совершенно невозможно. Нырять пришлось аж семь раз – нижний плавник намертво застрял в затопленной коряге, и когда измученный спасатель наконец выбрался на берег, рядышком устроился наполовину выбравшийся из воды Спиридон Дормидонтыч.
– Благодарствую, – сказал он.
– Пустое, – отмахнулся Эраст Петрович, – рад был помочь.
Водяной задумчиво кивнул, пожевал нижнюю, более пухлую губу, затем, словно решившись, спросил:
– А откель вы сами будете?
– Я здесь в гостях у тетки моей Татьяны Матвеевны. А сельцо мое Протопопово в соседней волости будет.
– То-то я смотрю лицо как будто незнакомое!
– А вы, Спиридон Дормидонтыч, неужто всех селян знаете?
– Помилуйте, дражайший Эраст Петрович, как не знать! Они же вброд на ту сторону в Хмелинку в трактир наладились. Здешняя-то барыня строгость блюдет, не забалуешь, вот и… Не поверите, устал этих пьянчуг из реки вылавливать, а то бы перетопли все.
– Это так благородно с вашей стороны, – расчувствовался Эраст Петрович. – А мне сказали, что местные на реку ходить боятся?
– Да кто боится, а кто сам лезет, – повел плечами водяной, и подсохшие роскошные волосы золотым плащом заскользили по белой коже. – А скажите, не попадались ли вам сочинения господина Марлинского?
– Простите? – собеседник так внезапно сменил тему, что Эраст Петрович растерялся.
– Ах, с год тому назад перевернулся возок на переправе. Там были книги в том числе, журналы и газеты…
– А что вы у него читали? Писатель чудо как хорош, слежу за творчеством давно.
– «Мореход Никитин», дивная, просто дивная вещь! А как написано! «…старушка Северная Двина выливала огромный столб вод своих прямо в Северный океан, споря дважды в день с приливом, который самым бессовестным образом вторгался в ее заветные омуты и превращал ее сладкие, благородные струйки в простонародный рассол, годный разве для трески», – процитировал по памяти, полуприкрыв свои бесовские желто-зеленые глаза, Спиридон Дормидонтыч.
Эраст Петрович в упоении от беседы не заметил, как пролетело время. Найти в случайном собеседнике столь тонко чувствующую натуру, столь разносторонне развитую личность и родственную душу – это ли не чудо! Прощаясь в сумерках с новым своим знакомцем, он чувствовал искреннюю печаль.
– Ах, милый Эраст Петрович, – произнес водяной, – могу ли я надеяться на продолжение знакомства?
– Любезный друг мой, боюсь, что вынужден буду уехать поутру…
– Прошу, останьтесь хоть еще на пару дней!
– Увы, боюсь, что это невозможно.
Спиридон Дормидонтыч выглядел настолько огорченным, что Эраст Петрович почти решился задержаться, но воспоминания о сегодняшнем обеде перевесили, и он с сожалением распрощался.