– Думаю, тебе стоит принести извинения. Поговорим после, – наконец произнес Мартин, тщательно подбирая слова.
На мгновение Эмилии показалось, он улыбается. Слегка, уголками губ. А потом она моргнула, – и улыбка исчезла. Показалось.
– Не вижу повода для извинений, – дерзко ответила она. – Я не на диете. И не намерена жевать траву, как какая-нибудь коза. В контракте не указано, что я должна питаться травой и компотом. И носить чужие обноски я не хочу!
Мартин поперхнулся и закашлялся. Даниэль с готовностью стукнул его по спине, да с такой силой, что Мартин покачнулся.
– Спятил?! – прошипел он.
– И еще, верните мне вещи, – заключила Эмилия, проигнорировав возню на другом конце стола. – Я помню, что не имею права ими пользоваться, но мне спокойнее, когда они у меня.
Она встала:
– И надеюсь, в следующий раз меня покормят, как нормального человека.
После этих слов она выплыла из столовой, высоко вскинув голову.
– Нет, ну ты видел? – пробормотал Мартин, когда слуга закрыл за Эмилией дверь. – Огонь, а не девица. А ты утверждал, что она тихая и послушная, как вода.
– Вода не всегда послушная, – возразил Даниэль. – Она может смывать все на своем пути, грохотать и разрушать.
– Это ты мне сейчас на что намекаешь? – насторожился Мартин.
– Давай закончим обед. И поговорим потом, у тебя.
– У меня аппетит пропал.
– А у меня нет.
– Отлично. Тогда заканчивай, а я пока отдам несколько распоряжений. Жду в кабинете.
Мартин быстро вышел из столовой, а Даниэль вздохнул и раздраженно отодвинул тарелку.
– В кабинет милорда подайте чай и бутерброды. И не на один зубок, а нормальные, с ветчиной и сыром, – бросил он слугам и отправился следом за братом.
Мартин беседовал с экономкой, как Даниэль и предполагал. Миссис Дороти управляла хозяйством с тех времен, когда Дан был еще ребенком. Она почти не изменилась, разве что в темных волосах, всегда собранных в строгий пучок, появилась седина да лицо покрылось вязью морщин. Всегда в форменном темно-синем платье, спина прямая, хватка железная. Профессионал, каких днем с огнем, как говорится. И, самое главное, она предана семье.
Мартин давно уже не вмешивался в ведение хозяйства. Он полностью доверял Дороти, а все важные вопросы разрешал решать матушке. И вот теперь пожинал плоды своей доброты.
– Я выполняю распоряжения леди Айрин, – упрямо твердила экономка, поджав губы. – Юные леди не едят жирного и мучного, им полезны овощи, каши и молоко.
– Дороти, я безмерно рад, что матушка обратила вас в свою веру, – терпеливо отвечал Мартин, – ей всегда не хватало единомышленников. Но сейчас мы говорим не о ее дочерях, а о моей невесте. Я не вмешиваюсь в процесс воспитания юных леди, хотя, как вижу, зря. Давно пора навести порядок в доме. Но свою леди я буду воспитывать сам. Это понятно?
Даниэль уселся в дальнем углу кабинета, на диване, внимательно слушал разговор и вертел в пальцах монетку. Дурацкая привычка, безумно раздражающая леди Айрин, но успокаивающая его самого.
– Но ваша матушка…
– Я поговорю с матушкой, как только она прибудет в Корнберри. Кстати, когда это будет?
Даниэль мысленно зааплодировал брату. Дороти не может не знать о планах хозяйки, но та наверняка попросила не ставить сына в известность. Леди Айрин обожала появляться неожиданно.
– Завтра, милорд.
К чести Дороти, она никогда не врала и не лукавила.
– Одна?
– С дочерьми и их подругой.
– Что за подруга?
– Милорд, это вне моей компетенции, – неуверенно ответила экономка.
– Дороти, перестань. Я не прошу тебя пересказывать сплетни, но ты же знаешь, верно? О, я клянусь, это останется между нами… – он взглянул на Даниэля, – троими.
– Дочь графа Лесли.
– Матушка прочит ее мне в жены?
– Милорд!
– Дороти? – Мартин наклонил голову набок и улыбнулся. – Я же сам догадался, верно? Мне представят девушку под видом подруги сестер и в надежде, что я выберу ее, а не какую-то пришлую девицу. Так?
– Да, милорд.
– Спасибо, Дороти. Ты спасла меня от очередной матушкиной глупости, я этого не забуду.
Он галантно поклонился женщине и поцеловал ей руку. И в этом жесте не было ни позерства, ни заигрывания, ни нарушения субординации. Мартин вырос на глазах у Дороти, которая порой уделяла ему больше времени, чем родная мать. К тому же, когда живешь на два мира, то все эти аристократические расшаркивания не более чем часть привычного, но вовсе не обязательного ритуала. И поэтому Мартин мог позволить себе поцеловать руку прислуге, а Дороти вполне могла сказать в ответ: