— «Это есть мерзавцы без достоинства, совести и чести, истинные исчадия адовы, токмо к убиениям приспособленные…» — вдохновенно цитировал Влад.
— Мне особо нравится часть, где про «валандаются по стране, нахальные и наглые», — поддержала его Кара, по-вороньи хохоча. — Выходит, мы с тобой тоже ведьмаки — пока что по всем описаниям похоже. Однако какой слог, какие словеса!..
— Мэтр Лютик удавливается от зависти каждый раз, как читает!
— Этот придурошный виршеплет… — неясно протянула Кара.
— Не зли поэтов, я ведь тебе говорил. А у него есть неплохие баллады, не будь столь критична… Как же там… «Дорога вперед, дорога назад, потерянный друг, обиженный брат, что выберешь ты своею тропой? И кто уведет тебя за собой? А в рай так длинна, а в ад так легка — там черти предложат выпить пивка. И скажут — твои мы, навеки, друзья, захочешь уйти, да будет нельзя…»
Голос у него оказался неожиданно приятный, чистый, но залихватский. Мог бы подняться выше, зазвенеть под густыми кронами сосен, но вдалеке что-то скрипуче откликнулось, и Влад опасливо замолк и потянулся к сабле.
Они ехали неспешно: на смерть не торопятся.
— Это вы вспоминали «Монструм»? — сонно переспросил Ян, укачанный мерным ходом лошади. — Руки бы поотрубать, кто это написал. Хотя и редко встретишь на окраинах читающего человека, а кметам достаточно того, что ты не похож на них. Глаз кошачий — можно бросить камень.
— А ты спрашиваешь, почему нам хвосты не нужны, — хриплым голосом сказал Влад. — Ты странный человек, Янек. Оставил в живых тех, у конюшни, не стал рубиться с утра, хотя лучше всего видишь истинные лица тех, кто хотел бы вышвырнуть нас, сжечь… Однажды они открыто поведут на костер ведьмаков, не чародеев — я слышал, Радовид совсем ебанулся, пылает Новиград. Они уничтожат все, что не похоже на них.
— А когда уничтожат, перебьют друг друга ради клочка земли, — завершила Кара. — На том и закончатся люди.
Ехали в молчании, чвякало под копытами. Вдалеке что-то рычало.
— Что там такое? — чутко уловила Кара, вертясь в седле и немного приостанавливаясь, хотя стоило бы гнать быстрее. — Какая-то дрянь.
Их нюх был куда острее человеческого, вот почему они быстро уловили гадкий гнилостный запах. Ишим же, по-прежнему сидевшая за спиной Кары, недоуменно хлопала глазами и вздыхала.
— Накерами смердит, — определил Ян. — Наверно, там у них гнездо.
Поглядев под ноги лошадям, он первым свернул правее.
— Ты не убьешь их? — изумился Влад. Похоже, ему не терпелось увидеть ведьмака в деле, но он не хотел признаваться. — Просто обойдем? Серьезно?
— Ты мне за них заплатишь — тогда убью, — напомнил Ян. — А пока не станем тревожить болот. Знаешь, мне часто говорили, что не стоит нарушать естественный ход вещей, пока в этом нет крайней необходимости. Мы не с подветренной стороны, они нас не учуют.
— Тебе б друидом быть… Серьезно, Янек, как с твоим-то пацифизмом можно жить ведьмаком?
— Будешь орать и привлекать болотную нечисть — я тебя познакомлю с пацифизмом! — пригрозил Ян, снова вырываясь вперед.
***
Кара подъехала к нему, расслабленно глядя. Она сгрузила девчонку на лошадь к брату, чему он был не слишком-то рад. Яна Кара никогда не боялась, потому спокойно улыбнулась ему. Или, возможно, была уверена, что одолеет его на мечах, пусть и с некоторыми затруднениями — она была хорошим воином, это Ян умел заметить и никогда не желал бы столкнуться с рассерженной Карой на узкой тропинке.
— Ты веришь в Предназначение, ведьмак? — спросила она.
— Верю, Кара. Настолько, насколько позволяет мой… промысел. Думаешь, Предназначение нас сюда привело?
— Я знаю сказки, но не знаю, сколь они правдивы. Влад верил когда-то, пока оно ему хвост не прищемило… Мой брат мне дороже всего, мы с ним — одно, с рождения. Наш дом сожгли во времена еще Первой Северной, нас вышвырнули на улицу, и мы грабили и убивали, мы… Нас было двое. Два хвоста, четыре рога. Таких можно спрятать за толстыми крепостными стенами, если они балованные детишки графьев… На тракте все куда честнее. Здесь люди другие — дурнее они или искреннее, я так и не поняла.
— К чему ты ведешь?
— Да ни к чему. Думаю, нам суждено было встретиться, потому что мы все получили от мира по затылку. Нам нет места в нем, мы можем лишь пытаться встроиться, но рано или поздно что-то случается, и всех собак вешают на нас.
— Вы заступились за меня… Могли мимо пройти.
— Не могли. Может, ты наше Предназначение.
— Или, — помедлив, предположил Ян, — нечто большее.
***
На сухом местечке обосновались быстро, блаженно вздыхая, слезли с лошадей. Раздобыть что-нибудь съестное вызвался Влад, вернулся грязный, но тащивший пару крыс. Болотные деревца плохо горели, долго не получалось их распалить, пока Ян не сложил Игни — они занялись, однако чадили много.
Ишим сначала отказывалась есть крысиное мясо, но, видя, с какой охотой они разделываются с нехитрым ужином, тоже цапнула себе немного. Она куталась в льняное платье, совершенно испачканное по подолу, и стучала зубами от холода. Придвинулась к костерку и стала греть руки.
— Так что все-таки живет на болотах? — спросил Ян.
— Год назад… к нам пришла семья. Многих война сгоняла с мест, а наша деревня далековато от фронта, вот они и бежали. Поселились на окраине… их дом теперь заняла бабушка Исбель. Мало с кем общались, отец часто пропадал в лесу, зато у них всегда было свежее мясо.
— Однажды кто-то подглядел, и оказалось, что он обращается во что-то, — хмыкнул Ян. — Известная история.
— Да… Но они ушли сами на болота. Я слышала, той же ночью отец собрал людей и отправился за ними. Добить… Они боялись, — грустно сказала Ишим. — Хотя эти люди ничего нам плохого не сделали. Хотели быть уверены, что живут в безопасности.
— Вернулись немногие?
— Очень мало. Отец, когда напьется, — Ишим поежилась, — рассказывает, как на них вылетел громадный волк, а потом — еще что-то. Поднялся вихрь, раздался рев. Нечто древнее, страшное, не волкодлак. Дух болота… С тех пор некоторые туда отправлялись. Искали подвигов. Всех их находили растерзанными, как Ясека, поэтому охотников поубавилось.
— Зачем было спустя год туда идти? — полюбопытствовала Кара, обсасывая тонкую косточку.
— Скот пропадал. Наверное, им на болоте нечего стало есть, вот и крали у нас… Я их понимаю. Отец хотел это прекратить, но в этот раз сам не пошел. Испугался.
Ян вздохнул, поднялся, расхаживая по поляне. Вгляделся в ночь, и показалось, там шевельнулось что-то внушительное, что молча сидело и наблюдало за ними.
Люди всегда оставались людьми — ничто в мире не менялось. И он, в отличие от прочих мальчишек, никогда не задавался вопросом, зачем ведьмакам стальные мечи. Он сразу понял.
***
Костер бросал странные блики, вспыхивал рыжими искорками. На коленях у Яна лежал серебряный меч, и он неспешно проводил точильным камнем, любовно поглаживая рукоять. Вытащил из мешка небольшой флакон с маслом — слава богам, с его запасами ничего не сделали.
Тень мелькнула стремительно. Жилистая фигура, сабля, гибкий хвост…
— Осторожнее, Влад.
— В темноте нас даже мать родная не различала, а ты, ведьмак…
— От тебя пахнет горечью, полынью, а от нее — кровью и большой дорогой. Но вообще-то все ведьмаки хорошо видят в темноте.
Влад фыркнул, с интересом придвинулся ближе, заглядывая в глаза. Ян знал, что радужки мягко светятся янтарем. Он в отместку поймал бьющийся хвост.
— Уходите, — устало шепнул. — Развернитесь, пронеситесь ночью через деревню, езжайте на тракт, поймайте какую-нибудь богатенькую милсдарыню, ограбьте ее… Или найдите этого Роша — за чем бы он ни был вам нужен.
— Недоброе дело ты мне советуешь.
— Да все лучше, чем помирать. За семейство волкодлаков вступилось нечто древнее, и оно станет защищать их от всего, что напоминает людей. Что пахнет как люди. Рано или поздно нам придется с ним столкнуться.