Серая пелена полностью накрыла море, временами немного рассеиваясь и разрываясь под действием движения воздуха.
Целий и Бриан вслушиваются в тишину ночи, размываемую плеском воды у бортов. И сквозь этот плеск, слышится размеренный шум весел, доносящихся из тумана. Там, слышны мерно опускающихся, с определённой периодичностью в воду вёсел и скрип весельных бортовых уключин.
— Построй дежурную часть манипула у бортов, Целий, — приказывает трибун Бриан, — на всякий случай!
Целий поворачивается и не особо торопясь идёт к корме, по длинной, хищной палубе квинтиремы, к месту, где толпятся десятки воинов дежурной части манипула.
— Что-нибудь видишь? — поднимает голову Целий, спрашивая громким голосом, дозорного, находящегося на смотровой площадке, на мачте.
— Только мачту! Туман скрывает остальное! Но, мачта по строению рей принадлежит нашей римской квинтиреме.
Целий пожимает плечами… в его голове пробегает мысль:
«Уж не с Панорма ли галеры?! Нас хотят сменить?..»
В этот момент, над ним раздаётся крик дозорного наблюдателя:
— Постойте! Месяц! На мачте вымпелы с месяцем в пене волн!
Тут же, с дозорной вышки звучит трубный сигнал тревоги. Целий уже пройдя мачту, приседает от неожиданности! До него не сразу доходят слова о вымпеле. Но уже, через секунду его прошивает холодная мысль: «Барка!»
Он хватает свою дудку центуриона и свистит построение около себя.
«На нос корабля, бежать уже поздно, не успеть построиться! — думает Целий».
В это время, с Антонием Брианом, происходят совершенно другие детали событий этой ночи. Отдав приказ построить манипул, он всматривается в туман… Вот из пелены появляется нос римской квинтиремы. Она плывёт со стороны Панорма и это совершенно успокаивает Бриана… Он облегчённо вздыхает… Но, в этот момент, сверху наблюдательной башни звучит сигнал тревоги! Бриан хватает ближайший щит, которые рядами укреплены на бортах галеры и в спешке надевает его на руку. Мгновение, и в его другой руке блестит меч! Он видит, как к борту их галеры подходит нос другой квинтиремы с вымпелами непонятного для него значения! Раздаётся хруст ломаемых весел дежурной весельной команды, которая несёт ночную вахту. Квинтирема не таранит их корабль, а идёт почти борт о борт, параллельным курсом, специально ломая весла, чтобы галера римлян потеряла ход! Бриан, с ужасом видит, что мостик именуемый у римлян «Дуилиным мостом», а у других народов, прозванный «вороньим» из-за крюка на его конце, отведён в сторону его галеры… Мост с грохотом падает на борт квинтиремы Антония… Корабли резко дёргают друг друга, сцепляясь… Строящиеся шеренги манипула в середине галеры падают на палубу, от её резкого колебания… Бриан, ухватившись за канаты гафелей, удерживается на ногах и с ужасом замечает, как на мосту появляются вражеские воины… По виду они очень ловки! Если судить с какой быстротой они вскочили на качающийся, ещё совсем шаткий штурмовой мост…
Бриан отступает от носа корабля на два шага и готовится встретить врага, предварительно оглянувшись на своих… Повернув голову обратно, он видит бегущего по мосту воина в белых доспехах, с мечами в каждой руке… Тот подбегает к краю мостика и с размаху бросает в него один из мечей… Бриан инстинктивно поднимает щит над головой, прикрывая им её… Он слышит удар лезвия о середину щита, а следом страшный силы толчок в щит… Антоний теряет равновесие и падает на палубу… В падении, у него проносится мысль, что воин, бросив в него свой меч, следом прыгнул сам и инерцией прыжка, соединённого с силой толчка, ударил его в щит ногой…
«- Как глупо! — мелькает в его голове мысль.»
Антоний пытается подняться, но, в следующее мгновение, получает страшной силы удар по голове и все обрывается в его сознании…
…Гамилькар поворачивается в сторону середины галеры… Его глаза, среди ночного мрака, царящего на палубе, различает картину торопящихся построиться принципов… Он, повернув снова лицо к трибуну, лежащему у его ног, заносит меч для последнего, решающего удара для судьбы молодого Бриана… Его глаза замечают его молодость и каштановые волосы рассыпавшиеся по палубе галеры… Молодость трибуна смущает его… и рука полководца замирает…
«- Не надо Гамилькар!» — вдруг слышит он голос внутри себя, и этот голос принадлежит человеку, которому он давно отдал своё сердце… Оно принадлежит ему все, без остатка, и до конца его дней! Голос Клариссы! — Оставь жизнь этому мальчику! Ведь он, ещё, ни в чем не виноват! — Повторяет ее голос».