«- 70 тысяч наёмников, расположенных вокруг города Приона, являются собственностью города, а не Гамилькара! Именно они составляют костяк восстания! А то, что они выбрали в Вожди самых опытных и харизматичных — это вполне естественно! Вы, в оправдание себя, не хотите замечать, что в Сикке, что намного южнее Прибрежных городов, ливиец Матос, являющийся каким-то родственником бывшей царской династии, образовал штаб восстания и набирает армию, в которую могут вступить все желающие! Именно он, арестовал Гиксона и его командиров! Реквизировал ту часть денег, что вы неоправданно продержали у себя и не раздали её, по переправки армий с острова! Вы, нарушили своё слово и тем самым вы скомпрометировали в глазах восставших и непререкаемый авторитет самого Гамилькара, который дал им слово, что по приезду они получат часть вознаграждения?! И теперь, Вы, имеете наглость заикаться о его вине?! Гиксон в заложниках! Также, в заложниках все более-менее значимые, опытные командиры! Карфаген меж двух огней! Спендий от Приона двинулся к Утике, где давно замечено брожение недовольных настроений у горожан! Скоро падут Загван, Зама, Сусс! А Вы, все продолжаете спорить о призрачных мерах и решениях! Война уже не у порога, она уже во дворе! Очнитесь сограждане!..»
Это выступление принца крови, заставило поутихнуть споры и выработать решение о начале формирования отрядов горожан с их немедленным обучением на полях Мегар и в казармах Бирсы. Наместник Ливии, Ганнон Великий отправлялся решением Совета к Утике, с армией, которая была в наличии у Карфагена на этот момент. Ему дали 50 слонов и большую часть конницы! Пехота его не была столь сильна, сколь конница, но ему никто не ставил задачу разгромить Спендия. Его задачей стало лишь укрепление находящихся под его началом сил у двух городов Гиппона Царского и Утики. Дабы исключить захват восставшими этих городов и из дальнейшее наращивание сил. К Гамилькару отправили ещё одну просьбу о скорейшем его возвращении… в Африку и в сам Карфаген.
«Над городом нависла смертельная угроза!..» — с этих строк начиналось письмо суффетов непобедимому стратегу Гамилькар». И Гамилькар тот час откликнулся на него…
…Флотилия стоит на рейдах Гераклеи, готовая к погрузке. В её трюмах были привезены последние контингенты римских пленных из Африки. Их выгрузили, и они были построены на открытых местах гаваней Гераклеи своими же соотечественниками, которые в свою очередь, доставили сюда последних пуннийцев, пленённых за все годы войны. Обменивающиеся стороны представлялись со стороны Карфагена — Гамилькаром, со стороны Рима — Трибуном Фульвием Сцеволой! Фульвий был человеком не молодым, опытным в военном деле. Но в быту имел репутацию закоренелого пьяницы и дебошира и поэтому римская сторона, назначая его на выполнение этой миссии, таким образом, хотела выразить своё отношение к данному предприятию. Но все получилось, наоборот! Фульвий проявил необыкновенную аккуратность в доверенной ему, как он считал, очень важной миссии. Он требовал от подчинённых полного исполнения достигнутых договорённостей и проявил себя как истинный гражданин, отвечающий за свои слова, и тем более, за исполнение договора своей Республики. Он, каждодневно, обходил ряды бывших пленных, осматривая их на предмет избиений и истязаний! И если, он находил то, что могло сойти за вышеуказанное, его подчинённым становилось не сладко! Поэтому, вскоре, это так дисциплинировало его команду, что они уже сами с удовольствием, демонстрировали другой стороне идеальное содержание пленных республикой!