— А не пригодится ли моему другу ещё один меч, на его корабле? Когда-то, мы вместе давали нашим врагам хорошую трёпку! — Вдруг, раздался голос Гикета из-за стола.
Гамилькар повернулся к нему и ответил:
— В деле, которое нам предстоит сегодня, важен каждый меч! Но, предупреждаю! Прогулка будет не из лёгких! Ветер может подуть разный!
Гикет вышел из-за стола.
— Надо отблагодарить хозяев, за тот хлеб, который они не пожалели, встречая нас! А чем свежее прогулка и сильнее ветер, тем веселее душе! Давно я не обнажал стали, надо размяться перед мирными соглашениями! — Он скрылся, вместе с Гамилькаром и Теоптолемом, уводящим жрецов, за полог парусины шатра…
В зале висела тишина…
— Это что… мирные приготовления? — задал вопрос один из членов прибывшей делегации.
Ему никто не ответил. Все думали о своём…
— Это жизнь в лагере на горе Эрик! — ответила одна из женщин, пришедших убрать со стола. — Наши мужчины, живут ею уже три года! Иной мы не знаем…
Она, с некоторыми предметами застолья, скрылась за пологом…
Глава 2
…Ночной сумрак опустился на заливы вокруг гаваней Панорма. Изрезанный скальными выступами и небольшими, глубокими бухтами берег, наблюдается с моря сплошной темной полосой… Волнение на воде, с наступлением ночи, поутихло… Тишина и спокойствие царствуют в небольших, пробегающих волнах, в которых старый Протей незримо вслушивается в звуки исходящие от берега… Но ему этого мало и он, движимый любопытством, ощупывает прибрежные скалы своими, направляемыми им, покатыми, гладкими волнами, которые с определённой периодичностью с грохотом накатываются на интересующие старого Протея места скал, шлифуя и полируя их края… Кое-где, на берегу, раздаётся перекличка разбуженных этим «прощупыванием» скал береговых птиц. И они долго не могут, успокоятся, передовая друг другу свои вдруг возникшие тревоги… Небо затянуто пеленой и дымкой опустившегося тумана…
Одна, из этих птах, потревоженная прибоем, будто бы, не налетавшись за день, вдруг взлетает высоко над скалами и летит, в пелене обрывков тумана, вдоль их протяжённости к большому выступу берега, уходящего в море длинным «носом» мыса. Она, разогнавшись, резко меняет курс в сторону «носа» мыса и переходит на «бреющий» полет, летя вдоль выступа берега мыса. Редко взмахивая крыльями, она поднимается чуть выше и снова переходит на «бреющий», инерционный полет. Но вот мыс заканчивается… Но птица не меняет курса?! Лишь взмахи её крыльев становятся более учащёнными, а её полет снижается! Она летит над волнами на той высоте, что если бы это было днём, то эти же волны, могли накрыть её своими рваными, пенными гребнями! Но сейчас, когда ветер — их партнёр по жизни, истратил свой дневной запал сил и отдыхает, вяло, устало и сонно делая свои последние вздохи, находясь в ночном полудрёме перед своим утренним пробуждением, птаха торжествует своей неуязвимостью и удалью, над усталой, поверженной водной стихией! Но давайте подумаем? Что она делает? Ведь она не чайка и не альбатрос! Улетать ночью, в таком густом тумане, далеко от берега для неё очень опасно?! Но птаха, несмотря на наши с вами тревоги за её судьбу, продолжает свой полет ещё дальше вглубь моря?! Что с ней? Неужели она потеряла направление и рано, или поздно её ждёт гибель в волнах, от внезапно налетевшего порыва ветра? Её полет становится вызовом всей безграничной водной стихии… Но, вот птаха, вдруг, начинает подъем, и скрывается от всех, кто следил за её полётом… в верхних слоях тумана… Серая мгла поглощает глупое маленькое существо… Старец Протей, незримо поплескавшись в волнах, вздыхает, сокрушаясь думами о судьбе глупой небольшой птицы и, съедаемый пробудившимся в нём любопытством, устремляется в том направлении, где последний раз он заметил взмах её крыльев… От этого его толчка, слышится какой-то странный всхлип и крутая волна, родившаяся сама по себе, несётся к берегу…
…Протей стремительным перемещением проносится вперёд и вдруг слышит, своим очень чутким, натренированным тысячелетиями слухом, знакомый шелест разрезаемого крыльями воздуха… Вот оно что?! Напрасно, мы с вами, переживали за глупую птаху! Из темноты тумана, стелящегося по едва волнующемуся моря выглядывают мачты нескольких военных галер, которые в тумане покачиваются на волнах, неся вахту блокады Солунта. Города, находящегося в непосредственной близости от плато Геиркте и горы Эрик, на которой расположился лагерь непобедимый доселе Гамилькара Барки. Наша птаха оказалась не такой уж глупой, для этого и поднялась над туманом, чтобы безошибочно определить нахождение этих самых военных галер, высокие мачты которых, проглядывают над опустившимся туманом… Птаха, дав круг над галерами и сориентировавшись, устремляется к одной из них, опуская свой уровень полёта и вырываясь из плена скрываемого её тумана… Теперь её уже не только слышит, но и получает возможность видеть наш старый сплетник Протей, незримо присутствующий на водной глади ночного моря в виде поднявшегося на поверхность… слоя, оторвавшейся от дна, тины! Он, с удивлением, наблюдает за птахой и видит, как её полет опускается до уровня бортов галеры. Она летит вдоль длинного корпуса галеры и ныряет в небольшое отверстие, в носовой части судна… Мы, вместе с древним морским богом, успеваем увидеть скрывшийся в отверстие, где по-видимому и свела своё гнездо птаха, раздвоенный ласточкин хвост…