По виду гонца, Антоний понял, что пришло время обратиться за чьей-нибудь помощью, поэтому, положив ему руку на плечо, сказал:
— Хорошо! Выступаем ночью! Ты идёшь с нами, показывая самую короткую дорогу!
Гонец, облегчённо вздохнул, и это окончательно убедило Бриана в его правдивости и сняло все подозрения.
— Киферон передал, что главное не спугнуть противника! Пять сотен самых опытных наёмников должны угодить в ловушку! Я проведу вас самой короткой дорогой!
Антоний отправил его отдыхать, до их ночного выступления, а сам пошёл и разыскал Сапфона. Этот сириец, пользовался у Гамилькара особым доверием и уважением за свою безудержную храбрость и тонкий ум. Он занимал должность тысячника и был оставлен в лагере, для ведения наблюдения за передвижением противника в стороне Сусса, а также для сбора в округе всех сведений о враге, для составления хорошего представления об его отдельных отрядах и их силе. Гамилькар решил, для начала покончить с более мелкими отрядами, прежде чем выступить с армией на главные силы «логова змей», как мятежники сами себя назвали… Летучие отряды Сапфона, разлетелись по всему Тунессу, собирая сведения. Сам же Сапфон, явно скучал, выполняя порученное ему задание, и с необычайным интересом выслушал рассказ пришедшего к нему Антония. Глаза сирийца загорелись:
— Я выступаю с тобой, Антоний! Наконец то, настоящее дело! Но нам нельзя брать большие силы, это очень заметно в передвижении. Я думаю, тысячи нам хватит! Киферон, почти, не ошибается! Если он сказал 500 наёмников, значит столько и будет.
Антоний был очень доволен, что не огласил, не высказал своё первоначальное сомнение. И, теперь, услышав, что Сапфон тоже в курсе о некоем Кифероне, необычайно приободрился этим. Но все же один вопрос, возник у него в голове.
— А кого, мы оставим, в лагере, вместо себя? — спросил он Сапфона, вспоминая распоряжения Гамилькара не выступать из лагеря, до его возвращения.
— Вечером прибывает Гикет! Это старый товарищ Гамилькара. А опыта у него на нас двоих хватит! Он приведёт в лагерь тех нуммидийцев, что служат нам от прежнего царя Гиарба. Он будет на нашей стороне, в нашей с тобой задумке. Ну, а завтра утром, прибудет Теоптолем, с конницей из Сицилии! Всё! Надо готовить людей!..
К вечеру, Сапфон самолично выбрал отборную тысячу ветеранов, отправляющихся с ним и Антонием в Утику. И с наступлением темноты, отряд, провожаемый Гикетом, вышел за ворота лагеря.
— Вы обстоятельно изучите обстановку, — давал советы Гикет, — в город войдите через несколько ворот, дабы не возбудить подозрений! Ну, пусть с вами будет мощь Бааля! В путь! Да, Сапфон! В Утике очень опытный стратег гарнизона, зовут его Ганнибал Корт! Ему полностью можно доверять. Поделитесь с ним, может он уже «что-то» заметил, заподозрил?! И уже вместе выработайте план действий! Ну… В путь, друзья!
Гикет, молча проводил глазами удаляющиеся ряды отряда…
…Отряд ускоренным маршем двигался в сторону Утики… В ночных сумерках, будто чёрная пантера, двигается тесная колонна карфагенян. Ночь совсем темна, так как в небе новолуние и только звезды подсвечивают путь своим блеклым светом небесного миража, прилетевшего из других миров за миллионы парсек, чтобы сориентировать земной отряд, выступивший в сторону событий неизвестности и непредсказуемости, каковыми и изобилует любая земная война. Впереди колонны, в четырёх стадиях, двигаются дозоры, вслушиваясь в ночную тишину и шорохи ночных звуков. Колонна сохраняет боевой порядок и, поэтому, в её голове, впереди всех, идут две фигуры. Их силуэты хорошо заметны, когда колонна выходит на какую-либо возвышенность, через которую проходит дорога. Они чётко выделяются, на фоне звёздного неба, и, шагая рядом о чём-то беседуют…
В тишине ночи, слышится голос Бриана:
— … второй, в роду ветви Римских граждан. Мои предки принадлежали раньше к родовой аристократии племени вольсков. Соседство с Латиумом всегда сказывалось на жизни нашего народа. Усиление города на Тибре, после оставления его этрусками, вело к угнетению сначала самого Латиума, а, потом, распространилось на близлежащие провинции и народы их населяющие. Мой дед погиб в сражении с легионами, но тогда была нами достигнута победа! Но Рим, как мифический дух, быстро восстанавливал свои силы и, наконец, и мой народ был покорен! Мой народ, дольше всех, вселял страх на город Ромула и, покорив его, римляне тут же романизировали его, чтобы исключить повторные выступления за независимость! Римляне, с охотой, брали в жёны представительниц рода вольсков, а нашим мужчинам разрешили брать в жёны римских гражданок. А в это время, в самой Италии, Римом покорялись город за городом и, вскоре, почти весь центр Италии был в подчинении латинян. Сход старейшин моего народа постановил быть вечным союзником города Ромула, и целое поколение жило как народ-союзник Рима, но Рим предложил большее. Он увеличил плебисцит и включил в него наших граждан! Так мы стали с латинянами одним народом. Нас признали одной из триб, дали гражданские права. Не всем сразу! Постепенно, по мере романизации! Но, я, уже родился как римский гражданин! Воспитывался я в Фурии, куда меня отправил мой отец, учится познаниям философии у учителя Симона из Локр. После получения необходимых знаний и обучения основам стоицизма, я сам отправился в Рим, обучаться военной тактике, а на последних выборах нашей трибы, меня выдвинули, а затем и проголосовали, утвердив на должность трибуна. Собираясь на эту войну, я только и слышал о чудовищности законов и традиций пуннов! Об их коварстве и ненависти ко всему Римскому. Гамилькар же там, в Риме, совсем рисовался, как кровожадное чудовище, уничтожающее пленных! Будучи под впечатлением от этих ужасных картин и рассказов, я попросился в Сицилию, оставив легион и перебравшись на флот. Вот так… я оказался здесь…