Воспоминания Гамилькара вернулись ко всей военной кампании, проходящей тогда на острове.
«Вся военная компания в Сицилии, проходила для Рима без крупных успехов. И, только, недальновидное, глупое вмешательство на театр боевых действий Совета Суффетов привело к серьёзным поражениям Карфагена, склонившим, тогда, ту самую чашу весов военной удачи в сторону города на реке Тибра * (истинное название реки. Любая река имеет женское начало и не может называться мужским именем. Из последующих томов автора, вы это постигните на примерах в настоящих, данных вам истинах. Это будет следующий роман, который будет касаться самой нашей Культуры и Наследия „Меч Перуна“. Авт.) *! Римляне даже реку… изменили в названии, изменяя под себя и мир… вокруг города. Успехи… кружили ми голову. Хотя, и эти успехи, не дали Риму в войне с нами существенного преимущества. Но они всё же были… после вмешательства в её ход Совета Суффетов. Все преимущество, которое они получили после этих самых побед, они утратили в борьбе с одним только корпусом гарнизона Геиркте! „Железного корпуса“, как стали его называть местные секаны. Более того, римляне не взяли не один город в Сицилии, где были расположены мои гарнизоны! А если они все же осаждали города, то завидев знамёна моего корпуса, предпочитали ретироваться, не вступая в сражение. И все равно, потери римлян огромны! Их армии обескровлены! Легионы, набранные последними наборами, совершенно не опытны и не годятся для открытого противостояния. Продолжение войны для них также губительно, как и для нас! Но наши суффеты продолжают своей бездарностью, укреплять в римлянах веру в их исключительность и избранность Богами их Республики, как законодателя путей развития, над окружающими её странами! Последняя победа консула Гая Катулла, родственника бывшего адмирала Аппия Катулла, произошедшая в битве у Эдгатских островов, ввергла наш Совет Суффетов в панику! Первым делом, они казнили распятием адмирала Ганнона, проигравшего битву у островов, обвинив его в преступной недооценке ветра при сражении. Списав, таким образом, свою собственную вину его назначения адмиралом флота, хотя сами, до этого, сместили с этого поста самого опытного флотоводца Гамилькона — он перестал способствовать своими действиями ведению вражды Совета Суффетов с нами — Баркидами. И вот итог — флот разбит. Для Рима нет преград и его армия снова может появиться у стен Карфагена. Совет лихорадочно стал искать выход из тупика, в который загнали город! И вот итог! В гавани их делегация, она просит меня возглавить переговоры с Римом, который высокомерно согласился принять посольство, как победитель! Только, где победа? Западная Сицилия прочно находится под моим влиянием. В городах мои гарнизоны. Местные племена секулов и секанов больше склоняются в сторону Карфагена, понимая и видя выгоду в связях с нами. Они прекрасно понимают, что по приходу Рима в Сицилию, произойдёт раздел её самых плодородных участков земли между членами аристократического римского Сената! Это станет необратимо! Местным племенам оставят только горный рельеф местности! А все плодородные угодья отойдут патрициям Рима. Но, в Карфагене уже другие настроения! Остатки разбитого флота деморализованы. Гамилькон, сумевший бы, по необходимости, восстановить его дух и слаженность, не может вернуться в Карфаген, так как заблокирован римской эскадрой в Лилибее. А у Ганнонов больше нет кандидатур на пост адмирала флота! Самый опытный из них Гиксон — в море, как тунец на суше! Да и после разгрома у Панорма, где они бесславно уничтожили победителей Тунесса, вместе с Гасдурбалом Гоном, являвшимся суффетом в тот год, у них поубавилась струя „воинской доблести“, так, бурно бьющей им в голову, в тот злосчастный год для армии Карфагена! Да! То поражение, которое понёс Совет Суффетов, заставил Рим снова почувствовать свою силу! А поражение было глупым! Как глупы были и стратеги, затеявшие этот поход! Ну что же, таковы Ганноны! Они были таковыми всегда… На Совете они мнят себя великими стратегами, всех поучают! Но когда, дело доходит до сражения, их гениальное стратегическое дарование выветривается в неизвестном направлении. Так было и под Панормом! Это произошло через пять лет, после славной победы при Тунессе. Тогда Магнаты города, возгордившись после побед, нанесённых римлянам нами Баркидами в Сицилии, опять стали проявлять зависть и неумную чванливость, загоревшись собственными военными планами. Они вынашивали планы, которые озвучил один из членов совета Магнатов Гасдурбал Гон! Проголосовав в этот год за него, Суффеты фактически стали его сподвижниками. Гасдурбал, в свою очередь, стал говорить во всеуслышание, что окончит войну в этом году и Совет Суффетов, с удовольствием поддавшись его влиянию, а может в тайне и в прямую участвуя в подготовке всего этого сумасшествия, доверил ему командование сухопутными армиями. Получив то, чего так добивался, Гасдурбал Гон стал настаивать на экспедицию в саму Сицилию, подобной той, кою совершил римский консул Регул, высадившийся с армией в Африке. История повторилась, только теперь всё произошло наоборот — поражение досталось нам! А та африканская наша победа сыграла над нами злую шутку! Как консул Регул понёс бесславное поражение в Африке, так армия Совета Суффетов была разгромлена под Панормом в Сицилии. А ведь такой армии, как дали собрать Гасдурбалу, нам Баркидам не позволяли иметь никогда! В Сицилию было переправлено 100 слонов, 70 тысяч пехоты, более 8 тысяч конницы. Гасдурбал Гон и его советчики из родов Магонов и Ганнонов, не считаясь с моим мнением, двинулись в Северную Сицилию к городу Панорму, который совсем недавно захватил римский корпус. Они осадили город. Тогда консул Луций Целий Метелл, вывел армию из Мессины и привёл на помощь римскому гарнизону. Но, консул изучил и учёл ошибку, допущенную Регулом в Тунессе, и расположился лагерем, недалеко от города, на прилегающих к городу высоких холмах! Я, узнав об этом, напрасно слал гонцов, с просьбой дождаться подхода моего корпуса и не начинать до моего подхода сражения с консулом и штурма самого города! Движимые собственной неуёмной гордыней и тщеславием, Гон и его окружение, торопились начать сражение, дабы возжечь пламя своей военной славы! Помня об успешной атаке слонов, предпринятой Ксантиппом при Тунессе, эти стратеги бросили всю массу слонов на холмы с легионами… Пехота двигалась следом… Животные устремились на холмы, но путь туда оказался недоступен, из-за вырытых за ночь римлянами, защитных траншей! Единственным путём к вершинам, занятыми легионами, оставался неширокий коридор между крепостной стеной и холмом с частоколом лагеря римлян… И Гасдурбал, этот „гениальный стратег“ бросил животных туда… Слоны, повернувшись, сбились в кучу и продвигались вперёд в таком же порядке! Вот в этом и оказалась задумка римского консула! Слонов стали осыпать горящими стрелами с обеих сторон… И со стен города, и со стороны вала холмов… Животные, не выдержав сыпавшегося на них с обеих сторон огненного дождя, повернули назад и затоптали свою собственную. карфагенскую пехоту… — Гамилькар вспомнив это горько усмехнулся, — итог того сражения, мне как карфагенянину, приходится вспоминать с болью в сердце! Армия бежала! Оставив на поле тысячи убитых и затоптанных воинов! Слоны были брошены… Остатки армии, кои смогли добраться до Лилибея, тут же уплыли обратно в Африку! Римляне ещё неделю истребляли разрозненные отряды этих, отбившихся от своей армии, разбежавшихся в разные стороны беглецов. Их конница, рыскала по окрестностям, в поисках карфагенян! И только подход моего корпуса загнал их обратно на высоты… Слоны попали в руки квиритов… Тысячи пленных карфагенян, также, нашли своё рабство на материке Италии… Многие умерли в рабстве… как, впрочем, и все слоны. Почти всех слонов, римляне перебили у себя в Риме, на гладиаторских боях, так и не добившись их использования в своей собственной армии…».