Афокл, в недоумении, посмотрел на Ганнона и спросил:
— Я не понимаю, что здесь делают эти люди, Наместник?! Они, не имеют даже полномочий, находится здесь! А, что касается моей предполагаемой отставки, то я не держусь за свой пост! И с удовольствием уступлю его более опытному военачальнику! Мне нет никакого стыда, командовать тысячей, вместо десяти тысяч! Лишь бы враг упился своей кровью, вместо нашей!
Афокл, видя, что Ганнон, демонстративно, отвернулся от него, махнул рукой и ушёл с холма…
Между тем, к ставке приближались, и другие командиры… Холм наполнился поздравлениями Наместника и победным гомоном…столь приятным самому Ганнону.
Принесли вино, и оно заполнило разгорячённые головы, сладкой истомой восприятия мига победы, отодвинув в сторону переживания и осторожность. Армия, видя, что военачальники празднуют победу, сама предалась праздному времяпрепровождению, послав в соседние селения воинов за дешёвым вином…, разбивая бивуаки и готовясь к «весёлому» ночлегу. Никто и не подумал разбить настоящий лагерь.
— …Ганнон, а правда, что твоя дочь Лейла, приехала в Утику, для участия в празднествах в честь Милгарта? — спросил наместника, Сараф, когда от выпитого в честь быстро добытой победы вина, события текущего дня отошли на задний план.
Ганнон, будто что-то вспомнив, поднялся.
— Ты прав, Сараф! Я совсем забыл об этом! Да, она должна прибыть в Утику во дворец Наместника! А я её должен встретить! Я совсем забыл о ней! — Ганнон покачал головой. — Она прибудет в Утику по моей просьбе! Теперь, я в дурацком положении, я не могу оставить армию?!
Сараф и Капитон поднялись из-за стола.
— Брось, Великий Ганнон! — Сараф хитро прищурился, — что тебе делать в армии, сейчас! Враг разбит! Загнан на скалы! Не сегодня-завтра, они все сдадутся! Твои подчинённые справятся и без тебя! Что случится с армией до завтра? Мы же будем сопровождать победоносного стратега до Утики! Я, сгораю от нетерпения увидеть вновь, красоту твоей Лейлы! Помнишь, как ты показал мне её, всего год назад, в Торговом ряду, в гавани Карфагена! Я, с тех самых пор, не нахожу себе места, вспоминая её блистательную красоту и стройность осанки!
— А, Сараф! — захохотал захмелевший Ганнон, — Теперь, мне понятны твои порывы поехать со мной в Утику! Но, я тебе хочу сказать, Лейла, после того как вернулась из Галикарнаса, стала замкнутой девушкой и тебе будет довольно сложно разговорить её, чтобы добиться внимания к себе! Хотя я, не против такого союза: рода Ганнонов и главы совета Магнатов! Но моя дочь крепкий орешек! Как и её покойная мать! Они уж слишком горды нравом, поэтому, моё влияние на неё ограниченно!
— Не значит ли это, уважаемый Наместник, что ты не вправе распорядиться судьбой своей собственной дочери? — с усмешкой в голосе, спросил Верховный жрец Капитон.
— Почему же? — обиделся, ещё сильнее хмелеющий, Ганнон. — Если я захочу, она пойдёт в союз по моему усмотрению! Но, как-то в разговоре, я дал ей обещание, не давить на неё в этом вопросе! А, Я, — на этом Ганнон сделал ударение, выведенным акцентом гласной, — своё слово стараюсь держать! Поэтому, меня и прозвали Ганнон Великий!
Ганнон поднял при этом голову, как бы подчёркивая фразу, сказанную о себе, в глазах всех присутствующих.
— Да, это, несомненно, очень ценная черта характера! Но бывают в жизни ситуации, когда ради достижения каких-то очень важных целей, приходится поступиться словом! Такова жизнь! Все это приходится сделать во имя целей, которые намного глубже и ценней данного, когда-то слова! Если твой род, породнится с родом Сарафа, его сила увеличится в разы! Коалиция против Баркидов, сейчас ослабла! Гамилькар провёл успешные переговоры с Римом, и не уступил ни в одном из пунктов наших интересов! Народ ему рукоплещет и боготворит его! Но мы то знаем точно, что у него скопилось очень много припрятанного золота в Сицилии! Которое он не собирается отдавать в казну города! А это выступление наёмников, замаскированная операция Баркидов, дабы возвеличится ещё больше! — прошипел Верховный жрец Капитон.