Мятежники никак не ожидали, что карфагеняне, так быстро справятся с огнём и пробьются через него со стороны центра города… Они развернулись и приняли удар Ганнона, быстро выстраивая фронт копейщиков… Все это указывало на то, что это был очень натренированный, опытный отряд наёмников-ветеранов. Столкновение с ними, только оправдало эти догадки, ибо мятежники потихоньку стали теснить пехоту Ганнона обратно к пламени… Лошадь Ганнона, была заколота и Наместник, успевший спрыгнуть с неё, отбивался пешим… Только сейчас… на помощь ему бросился Сараф, окружённый своей многочисленной свитой, прибывшей вместе с делегацией Карфагена. Они окружили Наместника и отбили его, уведя вглубь строя пехоты… Положение, становилось критическим! Мятежники по всем признакам брали верх…
— Сараф! — обратился к нему Ганнон, — скачи к дворцу! Там во дворце стоят две сотни священников с холма Бирсы! Это моя личная охрана, данная мне Советом суффетов, веди её сюда!
Сараф, выглядя озабоченным чем-то, повернулся к Ганнону.
— Я не могу тебя оставить здесь одного! Я пошлю своего человека!
Вдруг, раздался звук трубы, он доносился откуда-то справа, а следом рёв боевого клича:
— Б-а-арка!
Ганнон повернул голову в ту сторону. Несомненно, пришла помощь, и пришла она с той улицы, с которой появились сами мятежники! Там раздался грохот и шум усиливающегося боя…
Ганнон, снова повернулся к своим пехотинцам.
— Карфагеняне! С нами страшный Бааль! Вперёд! — Крикнул он и его пехота ответила ему рёвом:
— Ба-а-ал!
Ганнон снова повёл своих в атаку…
Теперь, явно наступил перелом, если не в схватке, то в душах карфагенян, так-как и передний отряд, оборонявший ворота, воспламенился духом и надавил на мятежников, с криком:
— Б-а-арка!
Мятежники стали сжиматься к воротам, пытаясь, во что бы то ни стало вырваться из города. Их отступление происходило в порядке, но потери увеличились. Увидев, что к противнику подошла помощь, и численность уравнялась, они бросили штурмовать стены и стали большой массой давить на ворота, пытаясь вырезать отряд, их обороняющий… Этот отряд стал «комом в их горле», но одного они не учли… Их отступление со стен, позволило лучникам, ушедшим в процессе боя на стены, теперь занять свои позиции в башнях и открыть по ним прицельный огонь… Стрелы, безошибочно, настигали и вырывали из их строя свои жертвы! Бой нарастал своим ожесточением! Отряд Гамилькара, как-то непонятно для атакующих попавший сюда и принадлежащий «железному корпусу», встречая в рядах мятежников своих бывших товарищей, воспламенялся яростью к ним и никого не оставлял в живых! Сапфон, услышав от горожан о происходящем у восточных ворот, маршем выдвинулся по той улице, что и мятежники… Двигаясь дорогой мятежников, он видел сколько было заготовлено бочек с «кровью земли» и то, что не все они были использованы… Торопясь, он ударил мятежникам в тыл и они оказались запертыми у ворот со всех сторон. Железные тиски сжались, постепенно наполняя даже выдержанные сердца этих избранных наёмников, отчаяньем и безысходностью, испаряя из их сознания мысли о победном завершении боя… да и всего дела.
…С самого начала сражения, из трёх сотен отряда Антония, осталось только две трети личного состава, остальные сгорели заживо… Но эта часть сгрудилась у ворот и контратакуя, отодвинула мятежников от ворот и не отступала ни на шаг, как бы те не старались. Более того, они умудрились выбить мятежников из этажа механизма ворот и закрыть их! Но часть мятежников, а именно конные сотни, успели выскочить из города в открытые ворота… Остальные, а их было более восьми сотен, остались захлопнутыми в мышеловке!..
Все больше и больше, сердца мятежников, охватывало отчаянье…
…Позади рядов Ганнона, завыли трубы. Ганнон знал, кому принадлежит этот сигнал. Наместник оглянулся… Два ближайших к нему воина, прикрыли его щитами, чтобы стратег смог оглядеться. К месту сражения подошли «священники». По сигналу, пехота отхлынула, освобождая место, фаланге «священников». Стена игольчатых копий ощетинилась своими смертоносными шипами, давя и пронзая мятежников, зажатых на площади. Избиение противника, продолжилось с новой силой… Фаланга, раздвинув себе место, не торопясь, не форсируя событий, шаг за шагом, стала продвигаться вперёд, устилая землю поверженными врагами…