Сапфон выслушал Дуффа и, повернувшись от прогала бойниц, пошёл к спуску в башню. Он быстро, без остановок, спустился вниз по скрученной винтом лестнице и вышел на площадь перед воротами. Непривычная тишина ударила по слуху тысячника. Площадь, где недавно гремело оружие, затаилась в неопределённом ожидании! У одних промелькнула надежда на спасение! У других, надежда на прекращение сопротивления противника и сдачу его в плен! Люди, совсем недавно убивавшие друг друга, как взбесившиеся собаки, услышав такой знакомый за долгие годы службы в корпусе сигнал, подчинились ему автоматически, следуя своей безоговорочной, военной привычке к дисциплине «Железного корпуса»! Сапфон прошёл сквозь строй отряда Бриана, попутно хлопая близко знакомых ему воинов, ободряя их и радуясь, что они живы! На его лице отразилось счастье, что Гарпии и Керы, не добрались до них своими ненасытными зевами клыков и когтей, которыми они вырывали, а после высасывали жизненные силы у раненых на поле сражения. Он вышел к мятежникам и огляделся… Здесь, были другие лица и царило иное настроение, совсем по-иному встретившее Сапфона. Глаза, многих, которых Сапфон знал по корпусу, были потухшими и забиты уже обречённостью. Они, отводили глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, расступаясь перед ним и пропуская его сквозь своё зелёно-черное от копоти скопление… Лишь некоторые пытались заговорить с ним… Так, он миновал всю площадь и вышел к фаланге «священников». Те расступились, и он увидел свиту Ганнона, что хорошо определялась, так как рядом с ним стоял знаменосец, на штандарте которого был расписанный серебром холм Бирсы. Сапфон отправился к знамени…
Ганнона он увидел сразу. Тот, в свою очередь, с недоумением по поводу остановки сражения и возникшей, вследствие этого, надеждой отреагировал на его приближение.
— Что там, тысячник? Враг сдаётся? — Лицо Наместника было полно ожиданием на быстрое прекращение противостояния и сдачу «змей». Это давало ему надежду и веру, как можно скорее, узнать хоть «что-то» о судьбе своей дочери!
Сапфон подошёл к Наместнику, почти вплотную…
— Наместник Ганнон! Пришла информация с той стороны стены, где находится военачальник этого отряда, некто Дуфф Он родом с Саламиса и воевал в корпусе с Гамилькаром семь лет!
— Что ему надо? — перебил Сапфона, находящийся с ним рядом человек. — Нам совершенно не интересны его прошлые заслуги!
Ганнон посмотрел на него и этот взгляд, заставил замолчать тото… Этим несдержанным болтуном… был Сараф.
Сапфон лишь скользнул по нему своим взглядом… и продолжил:
— Это его отряд заперт сейчас на площади! Я никогда бы не принял условий от таких как он, но он произнёс о твоей личной заинтересованности в его просьбе! Только, поэтому, я здесь! — продолжал Сапфон. — Это условие касается, как он говорит, какого-то близкого тебе человека!
При этих словах, Ганнон, переглянулся с Сарафом, перебивавшим Сапфона, и краска тревожной заинтересованности залила лицо Сарафа. Лицо еже Ганнона наполнилось озадаченностью и заметно побледнело — он просто затаил дыхание…
— Так вот, — продолжал Сапфон, — он говорит, что у него находится человек, очень дорогой твоему сердцу. «Птенец» — как он выразился о нём. Его условия состоят в том, что в обмен его, мы должны выпустить из города оставшуюся часть мятежников?! — Закончил Сапфон.
У Ганнона подкосились ноги. В голове его пронёсся ураган мыслей. «Как они могли узнать о ней? Она в плену! Они схватили её! Но как? Как они узнали? Ведь об её приезде знало только узкое, ограниченное количество людей!»
— Мы принимает эти условия! — без промедления принял решение Ганнон. — Как будет происходить обмен?
— Я не обговаривал это! — Ответил Сапфон, — Но тогда, раз действительно есть такой человек, и ты знаешь о нём, пусть будет так! Но прежде, чем откроем ворота, я хочу обратиться к тем, кто пока ещё здесь. Дело в том, что и среди них, есть люди, которых я хорошо знаю! После этого — кто захочет, покинет город!
Сапфон ушёл обратно, не дожидаясь слов Ганнона. Он прошёл через ряды фаланги… и исчез из вида в плотности воинов…
— Крепись, Ганнон! — обратился к нему Сараф. — Надо, удостоверится, что это твоя дочь?!
Сараф почему-то выказывал совсем другие чувства. На его лице была растерянность от этого известия… и совсем не было радости?! Видимо это самое известие поставило его в некий… внутренний тупик. И он усиленно пытался решить его… в своём раздумье…