— Но она жива? Она не пострадала? Или она тоже обожжена? — по-отцовски, испытывая муки неизвестности, перебил его Ганнон.
— Когда, я её видел, она была совершенно здоровой! С ней рядом находился один из соратников Гамилькара! Которого я, поначалу принял с подозрением! Но как оказалось, мы все ему обязаны своим спасением! Он отважно защищал её, насколько я видел! Но, именно, его задумка сработала и смешала все планы нападающих! Он придумал перекрыть улицу откуда он, оценив возможное нападение, ожидал мятежников! Перекрыв её повозками и арбами, Антоний сорвал весь замысел врага и только поэтому горящие бочки не принесли того урона, на какой рассчитывали нападающие! Эта баррикада сдержала часть бочек и это спасло сотни жизней, так как бочки, несущие страшную смерть, не все выкатились на площадь!
— Где же он? — Лицо Ганнона, загорелось надеждой.
— Я не знаю! Началась атака, и я больше его не видел!
— Но кто он… этот Антоний? — Ганнон сгорал от нетерпения и неизвестности.
— Это бывший римский трибун, Антоний Бриан, но нынешний соратник Гамилькара! Он пришёл к нам на помощь вместе с Сапфоном! Именно он командовал защитой ворот, и я благодарю мудрую Танит, что она, поначалу, заставив меня усомниться в нем, этим самым направить его моим решением именно сюда! Именно его! Был бы здесь я, все могло быть намного хуже! Что, касается твоей Лейлы! Когда конница мятежников стала перепрыгивать через пылающие повозки, он мужественно встретил двух всадников, на огромных скакунах! Я был недалеко! Я сражался и не видел что там происходило… но… Когда я повернулся к нему и Лейле (она была рядом с ним), оба всадника уже были повержены им, а он с Лейлой, на моих глазах, забежал в Башню ворот! Внутрь… Потом завертелся такой бой и огонь, что я его больше не видел!
— Спасибо, Ганнибал! Ты выполнил свой долг сполна! Помогите Ганнибалу добраться до лекаря! — приказал расчувствовавшийся Ганнон, своим ординарцам. — Да, постой, Ганнибал! Знаешь ли ты, что-нибудь о судьбе моего племянника, сына многострадального Гиксона, молодого Гисгона? Он был с охраной процессии Лейлы?
Корт повернулся.
— Отряд, что охранял процессию, погиб почти весь! О судьбе, Гисгона, могу сказать только то, что видел, как он упал с лошади!
— Клянусь копьём забытого Дагона! Это не справедливо! — произнёс Ганнон. — Сколько невезений и несчастий принёс мне этот день! Армия разбита, племянник убит, дочь… может оказаться в руках мятежников!..
Он в бессилии ломал руки.
Корт, уже направившийся к лекарю, остановился и повернулся:
— Лейла в руках мятежников? Но кто это подтвердил?
Тут в разговор вступил Сараф.
— Друзья, давайте не будем излишни драматизировать сложившуюся ситуацию! Половина мятежников лежат поверженными у ворот! О судьбе Лейлы, я думаю, мы, вскорости, узнаем!..
Ганнон смотрел на Сарафа и в его сердце закрадывалось некое подозрение…
…В это время, Сапфон, закончивший своё обращение к бывшим соратникам, поднялся на стену. Мятежники, к тому времени, отъехали от стены, на довольно приличное расстояние, так как не доверяли защитникам города и опасались стрел. Сапфон взяв один из вымпелов, укреплённых на стене и помахал им, раскачивая им из стороны в сторону… Мятежники, увидев это, тотчас подъехали на то расстояние с которого можно было вести беседу…
— Дуфф, Наместник принял твоё предложение! Как будем производить обмен?
— Вы откроете ворота — наши выйдут! А вот, эту «Птаху», мы оставим здесь на траве! Ты меня знаешь, я своими словами не бросаюсь! Сказано мной — мной и выполнено! Слово и для того и даётся, чтобы быть выполненным! Иначе, зачем его произносить? Я и тебе доверяю, Сапфон, как себе! Поэтому, знаю, что от тебя мне подвоха ждать не стоит! Думаю, все обговорено!
Дуфф подал сигнал и двое из его приближенных вытащили человека, который был закручен в какую-то тряпку, но двигался, сопротивляясь! Его бережно опустили на траву.
— Хорошо, Дуфф! Ты прав, от меня вероломства тебе ждать не стоит! Но должен тебе сказать! После того, как ворота откроют, знай — некоторые из твоих людей пожелали вернуться в корпус и, поэтому выходить не намерены!
Дуфф услышав эту новость, сморщил лицо.
— Но если ты, передумаешь, — продолжал Сапфон, — то, у меня есть возможность уговорить остаться и остальных!