Глава 2
Шпион Семаго
г. Москва
— Я в «Ашан» по дороге заеду. Чего к ужину купить?
— «Ашан», «Ашан»… Там, наверное… Ой, не знаю, Сережа… Что-то ничего в голову…
Такое впечатление, что Наташка не только говорит мимо трубки, но и думает тоже как-то мимо.
— Ты в дороге? — спросил Семаго.
— Нет… То есть… Да. Паркуюсь во дворе., Здесь какой-то джип поперек встал, жопой своей, бл-лин, перегородил все на свете… Ф-фух.
— А почему громкую связь не включаешь? У тебя в «ягуаре» блютуз есть, ты что, не знала?
— Ой, забываю все время. Ладно… Поставила вроде. А чего ты в «Ашан» опять намылился?
— По дороге потому что, — сказал Семаго сердито. Радоваться должна, дура, что мужик по магазинам ходит, продукты покупает, заботится и все такое. А она: чего в «Ашан», чего в «Ашан»…
— Ну, я пошла? — сказала она и вздохнула.
— Ну, иди, — ответил Семаго.
Впереди была сложная развязка, ему налево, на Вавилова. Он перестроился в крайний ряд, бросил взгляд на пассажирское сиденье, где лежал белый пакет.
— У тебя все в порядке? Чего-то голос усталый. Экстремалы замучили?
— A—а, ерунда, — сказала она вяло. — Все, пока. Жду.
Через двадцать минут Семаго входил в гипермаркет «Ашан» через небольшую боковую дверь, которая в отличие от центрального входа не снабжена отдельной видеокамерой. Это небольшое открытие сделал он сам, втайне гордился своей наблюдательностью и всегда пользовался именно боковым входом. Хотя, если откровенно, необходимости в этом Не было никакой.
Он посмотрел на часы: ровно 14–30. Прошел к камерам хранения, ячейка под номером 55 была открыта. Семаго забросил туда пакет, закрыл ячейку на ключ и, прихватив по дороге тележку, проследовал в торговый зал.
Время «контактного выхода» было подобрано с расчетом на некую усредненную загрузку гипермаркета, чтобы избежать, в первую очередь, пустоты утренних часов, и во вторую — часа пик, когда магазин переполнен и нужная ячейка может оказаться занята. И все-таки на прошлой неделе 55—я была закрыта, Семаго пришлось около десяти минут ждать, пока ее освободят, бродить между кассами, рядами ячеек и стеклянными витринами в вестибюле, изображая… ё-э-э… ну-у… Семаго даже не придумал, кого он изображал. Никого он не изображал, просто ходил туда—сюда. Думал, размышлял. Ну Вот, представим: а если кто-то займет 55-ю ячейку и забудет в ней свои вещи? И уедет в какое-нибудь Одинцово? И до завтрашнего дня уж точно не станет сюда возвращаться?
Сам Семаго порой забывал продукты в камере хранения — правда, всегда возвращался за ними с полдороги или из дома. То есть сразу. А тут как быть? Или другое — ведь может сломаться ключ или замок, ячейку будет невозможно запереть, он не сможет оставить в ней пакет, и «контактный выход» таким образом — псу под хвост! А если что-то срочное? Семаго собирался поговорить об этом со связником при личной встрече, может, даже предложить какой-нибудь более удобный вариант («рацуху» внести!)… Правда, когда состоится эта встреча, он не знал. Пока что его еженедельные визиты в «Ашан» на Вавилова были безрезультатны, В том смысле, что закладка ни разу не производилась и свой пакет с нарезанным хлебом и пакетом молока он находил на прежнем месте, и в том же виде, в каком их оставит.
Семаго прошелся по рядам, забросил в корзину контейнер с охотничьей колбасой, желтый клин «эдамера», упаковку пива. Та-ак… Что еще нужно, чтобы визит в гипермаркет солидного состоятельного мужчины не выглядел натяжкой? Несколько авокадо, пачка итальянского кофе, коробка дорогих шоколадных конфет (Наташка обрадуется)… ага, палка сервелата тоже не помешает… Раньше Семаго по магазинам не очень— то ходил и ориентировался разве что среди полок со спиртным. Кстати, кстати. Чем там молодой Мигун их потчевал во время последней гулянки:? «Голубой Уокер» какой-то. Сам-то Родик не особенно пьющий, но, говорит, отец очень любил…
Семаго подошел к молодому человеку в форменной одежде, скучающему возле витрины с крепкими напитками. В ухе у него поблескивала серьга.
— Слышь, парень, «Голубого Уокера» у вас, случаем, нет?
Молодой человек пошевелился и слегка дернул щекой.
— Извините, даже не слышал о таком голубом.
— Ну, как? — удивился Семаго. — Уокер? Голубой? Не слышал?
— Может, вы имеете в виду «Джонни Уокер Блю Лэйбл»? — молодой человек слегка улыбнулся. — В зал мы такие дорогие напитки не выставляем, их никто не покупает Если хотите, можете спросить в винном бутике на выходе в вестибюле… Хотя тоже вряд ли. Понимаете, уж больно товар… специфический для нашего рынка. Понимаете, да?
Он снова пошевелил лицевыми мускулами, обозначив на этот раз что-то вроде «что нам, русским, эти их блю лейблы».
— Зато могу предложить обычный «Рэд Лейбл» — поверьте, тоже очень неплохой напиток. Если без понтов, конечно. Бели вы собираетесь пить его… Пить, понимаете?
Семаго подумал и сказал:
— Ладно, давай обычный.
Рассчитавшись на кассе, он подкатил тележку к камерам хранения и открыл свою ячейку. Пакет стоял на месте, но на левой внутренней стенке ячейки висел самоклеящийся розовый стикер. Это означало, что закладка произведена.
Семаго даже вспотел. В этот момент он перевоплотился в агента ЦРУ — псевдоним «Близнец», и стал уязвимым для контрразведки.
Он протянул руку, достал пакет, бросил… нет, бережно положил его в тележку. Затем незаметно переклеил стикер на правую стенку — это будет означать, что закладку он благополучно извлек. Кстати, такими стикерами — розовыми, желтыми, синими, черт— те какими, — у них дома весь холодильник затеплен, Наташка то пишет там списки продуктов, которые надо купить, то всякую прочую ерунду типа ответов на экзаменационные билеты по вождению…
Толкая тележку к выходу, Близнец старался смотреть строго перед собой, и все-таки глаза сами выхватывали из толпы лица, пытаясь угадать: этот? Или этот? Может, закладку произвел кто-то из охранников?.. Глупое, ненужное любопытство, Семаго это понимал. Он так разволновался, что забыл воспользоваться своей «козырной» боковой дверью и покинул «Ашан» через центральный выход, как все обычные люди, не имеющие никакого отношения к шпионским операциям.
— Это что? Ну, зачем нам авокадо, Сереж?.. Сыр… Колбаса. И еще колбаса… Снова сыр. Зачем ты натащил домой столько колбасы и сыра? Слушай, какой ты ужин себе представлял из авокадо, сыра и колбасы? Что это за блюдо такое? Средиземноморская кухня какая-нибудь? Капон какой-нибудь из тортиллы? Так ты бы еще черепаху живую приволок!
Наташка ныла и зудела. Сегодня она явно не в духе. Экстремалы ее замучили. Пока она на кухне швыряла продукты в холодильник, Семаго заперся в туалете. Он достал из кармана записку, которую нашел в пакете, между ломтями нарезанного хлеба (только пакет был другой, и вместо «Балтийского» там лежал «Ситный»). Он сел на унитаз, еще раз прочел: «2/20/699». Два. Двадцать. Шестьсот девяносто девять. Закурил сигарету, взял из шкафчика банку из— под кофе, где с незапамятных времен лежали какие-то дюбеля и обгрызенный карандаш. Стараясь не шуметь, высыпал дюбеля на коврик, поджег записку и бросил в банку. Тонкая папиросная бумага вспыхнула и сгорела буквально за секунду, оставив на внутренних стенках банки легкий рыжеватый налет.
«Наверное, спецом такую используют, — подумал Семаго с удовлетворением. — Чтобы сгорала быстро и жевалась легко».
Кончиком карандаша он размешал пепел и высыпал его в унитаз. Положил дюбеля обратно, банку поставил на место.
Из кухни доносился Наташкин голос — наверное, продолжала пилить его за авокадо. Семаго с удовольствием затянулся и выпустил дым в дверное полотно перед собой. Дым разошелся по дереву плотными белыми кругами, словно газовый шлейф от стартовавшей ракеты.
Он почти не волновался. Немного возбужден — да. Радостное возбуждение. Встреча состоится во второй условной точке, в двадцать ноль-ноль сегодня (если другой день, «не-сегодня», то стояли бы дополнительные цифры), его будет ждать автомобиль с госномером 699. Всего «условных точек» было девять. Шесть из них — в Москве, остальные три — за пределами МКАД. Вторая точка находилась на Кутузовском проспекте, 24. Это парковка возле ресторана «Баку»…