Кира улыбнулась.
— Не везет парню.
— Что значит — не везет?! — возмутился Зимородок. — Его убирать надо с постовой работы. Причем срочно! Он у меня вот где! — капитан провел ладонью по горлу. — Я до сих пор очки списать не могу...
Разведчик лейтенант Черемисов, он же Морзик, месяц назад, поспешая за объектом в толпе, обронил с носа специальные очки с встроенной системой связи и фотодокументирования. Очки, естественно, тотчас растоптали прохожие, а дотошная техническая служба управы по сию пору терзала Зимородка запросами и объяснительными о судьбе ценного технического устройства.
— Он за год грохнул пять объектов[Грохнуть объект — потерять, упустить (жарг.).]! У нас никогда такого не было...
Зимородок взял микрофон, сказал сухо, без эмоций:
— Старому — внимательней проверять сотрудников перед выходом на посты.
— Есть. — лениво откликнулся из первой машины оперуполномоченный Михаил Тыбинь.
Кира мельком глянула на рацию:
— Ты с Шубиным говорил?
Клякса угукнул сверху, не отрываясь от бинокля и стесняясь своей излишней горячности.
Сотрудник ОПС должен быть холоден и невозмутим, как сытый удав, это аксиома.
Жизнь, однако, сложнее правил.
— И что? — Киру не удовлетворило просто «угу».
— Заменить некем… учите… воспитывайте…
— Сан Саныч зря не скажет.
— Надеюсь… — вздохнул Клякса. — Ну, а если человеку не дано? У нас ведь специфический профиль. А Морзик — он заполошный какой-то… Вот Андрюха Лехельт — профи. Родился со связью в ухе и тут же отследил собственную мамочку... Ты чего улыбаешься?
— Ничего. Это я так, о своем, о девичьем...
Зимородок поплотнее прижал резиновые ободки к глазам.
Кобра была умной женщиной. Она не стала напоминать Кляксе его первые шаги на тернистом пути становления сотрудника ОПС.
А ведь Зимородок на заре своей карьеры, начитавшись оперативных сводок «наружки», покинул тихие кабинеты службы контрразведки и ступил на питерские улицы твердой ногой пограничника в уверенности, что уж теперь ни один шпион его не проведет.
В первую же смену он вошел в анналы анекдотов и преданий «наружки», когда по пятам объекта по кличке Камбуз ворвался в коридоры отеля «Астория».
Потрясенный тишиной и евростандартом, Клякса невольно снял вязанную шапчонку перед украшенным многочисленными золотыми галунами портье и скромно проследовал за мордатым Камбузом афроамериканского происхождения в бар, отражаясь в витринах ювелирных бутиков и многочисленных зеркалах.
Все было бы ничего, но, согласно типажу, у Зимородка была накладная борода, завязанная на веревочный бантик на стриженой макушке. Так было нужно, чтобы при необходимости быстро избавиться от фальшивой растительности на лице и предъявить окружающим младенчески гладкий подбородок. Клякса, следуя инструкциям наставника, вел себя естественно, в зеркала не смотрел и подозрительные взгляды встречных гордо игнорировал, уповая на свой прикид. Он лишь упустил из виду, что под шапчонкой бантик был незаметен, а вот без нее предстал окружающим во всей красе.
Бравый Зимородок добрые четверть часа фланировал по ковровым дорожкам отеля, поражая постояльцев подвязанной на бантик курчавой черной бородой, пока одна экзальтированная дама с ярко намалеванными огромными губами и лошадиным лицом не вскричала, тыча в него пальцем:
— Oh, Boy, it’s KGB agent[5]!
Столь яркий эпизод разбирали на оперативках во всех конспиративных квартирах, в просторечье именуемых «кукушками». Шубин, заместитель начальника ОПС, в память об этом казусе присвоил одному из молодых сотрудников группы Брунса позывной «Бантик». Дабы впредь неповадно было так влипать.
С тех пор Клякса-Зимородок не одну сотню километров протопал питерскими улицами, и не одну тысячу проехал автомобилями поисковой службы, разрабатывая то военных атташе, то тамбовских или сызраньских братков, то экзотических индокитайцев. Под последних ему подбирали особый типаж и раскосый грим. И ляпов у него больше не случалось...
Сегодня же он сидел на пункте постоянного наблюдения в угловой квартире кирпичной пятиэтажки на Соборной улице славного города Гатчины и, в соответствии с полученным нарядом на время отсутствия группы Брунса, вел наблюдение за лидером осевшей здесь чеченской организованной преступной группировки Дадашевым и его помощником Нахоевым.
В форточку хорошо просматривались подходы к старому рынку, где среди мандаринов и хурмы обитали гордые дети гор, но сами узкие рыночные ряды и особенно складские помещения на заднем дворе были в мертвой зоне. Для контроля за ними приходилось ежедневно выставлять два пеших поста наружного наблюдения, что в условиях маленького городского рынка было весьма непросто.