Миссис Строусон облегченно вздохнула. Это был ее первый визит к Руфусу Флетчеру на Уимпол-стрит, и она радовалась, что приняла во внимание рекомендации своей подруги.
— А что у нас с контрацепцией? Вы могли бы рассказать, какие методы применяете?
После намека на то, что она все еще в расцвете детородных лет, миссис Строусон без малейших возражений рассказала ему все. Отчет о древнем внутриматочном устройстве, установленном двадцать лет назад и с тех пор ни разу не менявшемся, стал еще одним поводом для веселья. Руфус все же предложил взглянуть на него — так, для пущей гарантии.
Платье от Джаспера Конрана снова было снято, миссис Строусон легла на кресло. Руфус взял зонд. Определить, находится ли на месте та самая штука, которую миссис Строусон, ко всеобщему удивлению, описала как похожую на греческую букву «альфа», было невозможно. Мыслями Руфус постоянно возвращался к «Стандарду», который он сложил и сунул в верхний ящик стола, когда сестра доложила о приходе миссис Строусон. Нет, это происшествие не имеет отношения к событиям десятилетней давности, естественно, не имеет. А вот если бы речь шла о том самом доме и о том самом теле, тогда в газете написали бы, что копали не в лесу, а на кладбище домашних животных. Не могут же они настолько ошибаться. Руфус уже забыл, сколько раз уличал прессу в неточности, он постоянно повторял Мериголд, что, когда читаешь, нельзя верить ни одному слову. Он велел — вернее, вежливо попросил — миссис Строусон одеваться.
— Если мы решим извлечь ее, — сказал он, — то надо это делать под анестезией. Сомневаюсь, что вам этого хочется, не так ли? Она вам не мешает. Как раз наоборот, я бы сказал. Вы, кажется, ею гордитесь. Почему бы не оставить ее на месте, если она хорошо работает?
Иногда он представлял, как изумились, в какой ужас пришли бы многие из этих женщин, если бы знали, что эта внутриматочная штуковина является отнюдь не противозачаточным, а абортивным средством. Прежде чем ВМС сделает свою работу, должно произойти зачатие, яйцеклетка и сперматозоид должны соединиться в фаллопиевой трубе, а потом спуститься в матку и найти местечко, чтобы закрепиться; но похожая на «альфу» петля мешает им найти дом, и крохотный зародыш поплавает напрасно и в конечном итоге исторгнется из матки. Руфуса ни в коей мере не заботил моральный аспект, но сама тема очень интересовала. Он давным-давно решил, что не расскажет об этом ни одной из своих пациенток. Мериголд, своей жене, он, естественно, запретил давать место в своей матке этому инородному телу, или принимать таблетки, или подумывать о любом варианте так называемой реверсивной перевязки труб. В Милл-Хилле, в собственной постели Руфус использовал презерватив или практиковал coitus interruptus, в чем достиг небывалого мастерства и очень гордился этим.
Доктор сказал миссис Строусон, что, спасибо, прием окончен и что он сообщит ей о результатах анализа, проводил ее до регистратуры, где у нее забрали ее кровные сорок фунтов. Они пожали друг другу руки, Руфус пожелал ей приятной дороги до дома в Севеноксе и выразил надежду, что ей удастся проскочить пробки. Он знал, что врачей вроде него часто обвиняют в том, что о частных пациентках, которые платят им, они проявляют особую заботу, а пациенток, которые направляются к ним по системе государственного здравоохранения и которые платят деньги в бюджет, они воспринимают как неисправный механизм. Руфус знал об этом, и это, по сути, ему не нравилось. Открыв частную практику, он попытался сопротивляться такому отношению, но у него ничего не получилось. В стране с двумя народами он был слишком мал, чтобы принадлежать к праведным. В больнице, где толпились амбулаторные больные, где палаты были забиты стационарными больными, он был так загружен, так задерган, замотан и утомлен, а женщины были так покорны, невежественны или просто мрачны, что он забывал о принципах. Не то чтобы они не умели вести светскую беседу или не носили сумочки от Этьенна Эне, где в уютных гнездышках лежали золотые карточки «Америкэн Экспресс». Просто создавалось впечатление, что эти два сорта женщин принадлежат к разным видам, а роднит их только то, что находится под нижним бельем либо от Дженет Реджер,[11] либо из универмага «BHS». Свое отношение к ним Руфус, по сути, разграничивал по такому же принципу. Особую же заботу он проявлял только о своей жене и никак не о миссис Строусон и иже с ней.
На сегодня она была его последней пациенткой. Теперь наступает самое приятное время — период расслабления. Что бы он пристыженно ни говорил своим пациенткам, какие бы признания ни делал, он следил за количеством выкуренных сигарет и старался держаться между десятью и пятнадцатью. Но во вторую половину дня, после ухода последней пациентки, он всегда выкуривал две сигареты. Он курил и читал вечернюю газету в течение примерно получаcа, только после этого спускался в метро и ехал на Бонд-стрит.
11
Легендарный дизайнер нижнего белья, вошедшая в историю моды как изобретательница бюстгальтера «no bra» в 60-х годах XX века.