Ручей бежал совсем недалеко от места моего давешнего ночлега, но почему-то до сих пор он оставался за пределами моего внимания, хотя, как выяснилось теперь, и заявлял о своем существовании достаточно настойчиво и громогласно. Однако озадачило меня вовсе не то обстоятельство, что этот дивный источник был для меня невидимым вплоть до настоящего момента; куда больше меня взволновало другое. Я мысленно прикинула последний отрезок моего пути накануне, постаралась вспомнить, в каком направлении я двигалась. По всему выходило, что моя заповедная тропа пролегала как раз через стремнину ручья.
Так, значит, я и вправду пересекла этот стремительный водный поток, сама того не заметив? Да, определенно, все было именно так; никаких сомнений тут быть не могло. «Впрочем, — размышляла я, — учитывая состояние, владевшее мною последнее время, меня уже ничто не должно удивлять». К тому же, когда все земное пространство в округе омыто водой, отличить застоявшуюся вязкую слякоть непроходимого бездорожья от более обильных стоков долинных ручьев подчас бывает весьма затруднительно, в особенности, если бредешь практически наугад в сгустившихся сумерках под стихийным разгульем неугомонного ливня.
Теперь я с наивозможнейшей остротой почувствовала всю устрашающую безысходность своего положения. Я оказалась загнанной в коварную ловушку всемогущей Судьбы, со всех сторон отгородившей меня от внешнего мира и его неугомонной суеты. Позади меня горделиво вздымаюсь могучее крутое взгорье, впереди стремительно неслась мощная стихийная струя бурного, полнокровного водного потока. И хотя препятствия эти были вполне преодолимы, я ощущала себя в совершеннейшем тупике, безжалостно отрезавшем меня от времени и пространства. Будто бы я стала случайной пленницей величественных и непостижимых природных сил — чарующих и одновременно неумолимых в своей первозданной суровости.
Эта мысль привела меня в страшное смятение, но она же вселила неистовое желание бороться с безрассудными силами Природы, внушила отчаянную волю к победе в этом отнюдь не равном поединке. Меня внезапно обуяло неодолимое стремление поскорее освободиться от этого страшного гнета, какой неотвратимо налагала на меня собственная трусость. Я избрала себе опасного противника — ведь брошенный мной вызов посылался отнюдь не простому смертному, вроде меня самой, но самой Природе.
Чтобы иметь возможность атаковать своего незримого противника по всем правилам, мне необходимо было, прежде всего, вырваться из весьма искусно подстроенной им западни. Сознание того, что я — пленница, душило меня, стремительно захлестывая волной отчаяния. Я должна была непременно продолжить свой путь. Но в каком направлении мне следовало двигаться, если проход был отрезан со всех сторон? Я снова, — теперь уже в последний раз, — бросила тревожный взгляд на быстротечную струю ручья, через которую пролегала моя давешняя тропа. «А что, если вернуться? — внезапно явилась мне нелепая мысль. — Вернуться? Но куда?» Я с невыразимым ужасом осознала, что по ту сторону этого, казалось бы, безмятежного ручья притаилось ПРОШЛОЕ — поистине страшное, неотвратимое, готовое в любую минуту поглотить меня. Я тотчас отвернулась, чтобы прогнать неумолимо преследующую меня тень сего злополучного мерзкого демона. В глазах моих снова потемнело; почувствовав, что нос мой упирается во что-то скользкое, я инстинктивно отступила назад, и непроглядная пелена мрака, заслонившая мой праздный взор столь внезапно, тут же рассеялась.
Передо мной во всей своей красе развернулось величественное взгорье, могучую вершину которого торжественно венчала горделивая старинная церковь; ее стройный фасад теперь уже более отчетливо проступал сквозь туман. Судя по всему, разум мой наконец прояснился, и мои просветленные мысли снова беспрепятственно устремились в то благостное русло, в какое направлялись они до того проклятого момента, как неотступное прошлое бесцеремонно ворвалось в мое сознание и решительно пресекло их мирное течение. «Вперед! Только вперед! — мысленно приказала я себе. — Теперь самое главное — добраться до церкви». Я возвела руки к Небесам и послала Всевышнему горячую молитву, чтобы этот дивный вековой храм стал моим последним приютом и затем, не теряя больше ни минуты, уверенной и твердой поступью направилась к своей новообретенной заветной цели.