— Раздевайтесь. Полностью. Затем к стене, — слова звучали как приказы собаке — ни эмоций, ни колебаний голоса, ничего, кроме властного тона хозяина. — Надеюсь, теперь повторять мне не придётся.
Катце сжал зубы, ноздри его раздувались от гнева и монгрел уже всерьез подумывал отослать Второго Консула куда-нибудь гораздо дальше, чем в Керес. Самым плохим сейчас было понимание того, что как бы бывший фурнитур не противился, он окажется там, где пожелает блонди, и в той позе, которую он пожелает. И ведь может статься даже так, что Рауля на это надоумил не кто-нибудь иной, а Ясон, которого Катце в глубине души — чего греха таить — боялся. Когда Блонди чего-то хотят — они получают это. Уж кому-кому, а Катце методы Танагуры были хорошо известны. Начни он сопротивляться и протестовать — все равно Рауль найдет способ заставить его, но это отнюдь не означало, что дилер не будет пытаться избежать подобного унижения.
Катце медлил — руки его словно налились тяжестью и отказывались слушаться, афродизиак в крови действовал уже на все сто процентов, давая знать о себе до предела обострившимися чувствами. Монгрел снял свитер, рубашку, и вдруг остановился.
Рауль с удовольствием следил, как обнажается стройное подтянутое тело с тонкой, почти прозрачной белоснежной кожей. Сейчас Консул с удивлением признавался самому себе в том, что его никогда особо не привлекали совсем юные пэты из Академии — их детские хрупкие фигурки не вызывали ничего, даже интереса. А фигура Катце — вполне сформировавшаяся, но при этом не утратившая юношеской изящности и лёгкости движений — вызывала внутри Рауля странные чувства, которые бы он сам охарактеризовал как «научно-исследовательский интерес». Увлечённый своими мыслями, он не сразу заметил, что монгрел остановился, выполнив далеко не все его указания. Поняв через мгновение причину остановки, Рауль не удержался от внутреннего ехидного комментария: «Нашёл чего стесняться… Или всё ещё надеется на чудо?» Блонди без особого труда поймал упорно уводимый взгляд Катце своим холодно надменным.
«Ну и?..» — казалось, эти слова прозвучали у монгрела в голове.
Немного помявшись, и понимая, что вряд ли стоит ждать помилования, Катце расстегнул ремень, молнию брюк, и снял джинсы — делал он это без всякого изящества, с плохо скрываемым остервенением. Подавлять действие афродизиака стало трудно — на лбу монгрела выступила испарина, тяжелые вздохи рвались из груди. Катце даже толком не понял, когда успел оказаться лицом к стене, опираясь на нее предплечьем правой руки, и ладонью левой. Со стороны могло показаться, что ему плохо… Ему действительно было плохо, но не физически.
«Сволочь! — мысленно психовал монгрел. — Какая же ты сволочь, Рауль! Как меня угораздило вляпаться в такое?..»
Беззвучно пронаблюдав за действиями Катце, блонди решил растянуть своё удовольствие и, вновь опустившись в кресло, налили себе вина.
«Хороший монгрел, — усмехнулся Рауль мысленно, — послушный…пока».
— Зря ты всё-таки отказался, — задумчиво произнёс Советник через некоторое время, — вино отменное, оно ещё со старой Терры…
Рауль неспешно сделал глоток:
— Точно не хочешь? Ещё есть время передумать…
Наблюдая за якобы покорной позой монгрела, Рауль, в который раз анализировал ситуацию: «Прячешь глаза? Думаешь, ты меня не видишь и я тебя тоже?.. Какая старая глупая детская игра…»
— Тебе там не холодно? — будто издеваясь.
Катце не ответил, лишь сжал пальцы в кулак и уткнулся лбом в сгиб руки. Ребра его напряженно приподнимались, ритмично отсчитывая глубокие вздохи.
— Раз уж до этого дошло, — с трудом прошептал он, — давайте покончим быстрее с вашими развлечениями. У меня сегодня еще две встречи с поставщиками. Ясон не будет считаться с моими проблемами и вам это прекрасно известно.
Катце кожей ощущал скользкий взгляд блонди и злился все больше. Воздух в спальне казался ему затхлым и отвратительным, а сами покои Второго Консула логовом чудовища. Холодные, беспощадные Блонди — они и были чудовищами, зверями, не умеющими сочувствовать и любить. Такова была истинная природа танагурской элиты, для которой люди — всего лишь мусор, и не важно, откуда они — из богатых районов Мидаса, или из Кереса.
— Ну как хочешь, — с притворной покорностью вздохнул блонди — словно из одной этой фразы можно было бы решить, что это вовсе не Второй Консул принуждает монгрела к чему-то, а как раз наоборот — монгрел требует от блонди исполнения «супружеского долга».
— Кстати, — Эм поставил недопитый бокал с вином на стол и встал, снимая верхний сьют, — почему ты вдруг решил, что уже сегодня от меня уйдёшь? — Он сделал паузу, за время которой дал осмыслить Катце всю серьёзность ситуации. — Ты ведь можешь и не уйти…
Рауль бросил верхнюю одежду на кресло и подошёл почти вплотную к судорожно вздыхающему монгрелу:
— Повернись, — приказ. — Не думай, что тебе удастся таким способом от меня спрятаться.
Катце даже не подумал оборачиваться — если блонди хочет поиздеваться над его увечьем, ему придется здорово постараться, чтобы заставить дилера повернуться.
— Я не пэт, — выдавил монгрел, поражаясь твердости собственного голоса. Звук мягких шагов за спиной заставил его напрячься. — Чего вы хотите от меня? Я не гожусь даже для приватных показов, — сплошная безысходность этих слов душила, делая унижение еще острее и ужасней. Катце дрожал от стыда и обиды, не понимая причин издевательств Рауля. Если дилер в чем-то провинился перед Блонди, то уж хотя бы имеет право знать: за что с ним поступают так?
— Неужели? — Рауль едва слышно хмыкнул. — Право, я не заметил…
Он внимательно осмотрел напряжённую спину с выступающими позвонками, слегка подрагивающие пальцы рук и, наконец, чуть влажные от пота прядки рыжих волос на шее. Увиденное ещё раз напомнило Раулю о том, что пэты по сравнению с монгрелами точно в чём-то проигрывали. «Прав был Ясон, прав», — вынужденно признавал самому себе Советник.
Но у монгрелов были и свои минусы, много минусов… один из которых — повторение приказов до тех пор, пока не кончится терпение хозяина и он не применит силу.
«А может быть, только этого они и ждут?» — Рауль вновь вспомнил поведение Рики.
— Ты всё же хочешь вывести меня настолько, чтобы я применил силу? — безразлично и холодно. — Тебе это нравится?
У Катце вырвался горестный полу стон.
— Это, не может нравиться ни в каком виде. — Монгрел не понимал, как можно получать удовольствие от унижений, побоев, принуждения? Блонди с таким высоким уровнем интеллекта, совершенные и умные, аналитики от рождения, и не понимают таких простых человеческих вещей?!
Катце поддался вперед — словно собирался вжаться в стену всем телом, если Раулю вдруг вздумается подойти еще ближе. Внутренне он содрогался от мысли, что ему, возможно, придется провести здесь всю ночь, терпя насмешки унижения, и бог еще знает что. Возможно, что Рауль просто немного поиграет в эту игру в «гляделки», но не тронет монгрела. Слабая надежда шевельнулась в груди, и Катце прикрыл глаза. Не видеть. Не слышать. Не чувствовать
— Тогда почему ты ведёшь себя так, как будто хочешь, чтобы я тебя заставил? — с почти нескрываемым интересом. — Ты не хуже меня знаешь, что всё будет, как я хочу, — безоговорочно властным тоном, — так что не усложняй жизнь себе и мне — делай, как я говорю, и тебе будет легче… возможно.
Последняя «оговорка» напомнила Раулю об ещё не слишком приятном моменте — по результатам «исследований» Первого Консула, монгрелы были слабее племенных пэтов, и следовало быть аккуратным — убивать Катце, конечно, блонди не собирался, но оказаться покалеченным при упрямстве у монгрела перспектива была вполне возможная. А надолго выводить из строя одного из лучших дилеров — себе дороже, так что Второй Консул принял решение не заходить слишком далеко. Опять же только — пока, потому что интуицией Эм чувствовал — этот раз не будет первым и последним, точно…
— Я не могу заставить себя делать это, — выдохнул Катце, и его плечи вздрогнули. — Я никогда…
Монгрел замолчал. За прикрытыми веками он незримо воображал лицо Рауля. Какое оно? Холодное и безразличное, как обычно? Может заинтересованное? Или сердитое? Каким бы оно ни было, но в этих глазах никогда не будет ни понимания, ни сочувствия.