Круг интересов сводился к военному делу, охоте, лошадям и верховой езде, балету, карьерным перспективам, бильярду, картам, новостям о предполагаемых и состоявшихся назначениях на гражданские и военные должности.
Обязательным считалось демонстративное потребление, когда товары, услуги, развлечения выбирались не из необходимости, а из соображений статуса.
Ездить в рестораны можно было только в первоклассные. Таковыми считались: «Кюба» на Морской, «Эрнест» на Каменноостровском, «Медведь» на Конюшенной, два «Донона», один на Мойке, а другой у Николаевского моста, и «Контан» на Мойке. Позволялось заходить во гостиницу «Франция» и к Пивато на Большой Морской и в «Вену» на улице Гоголя, но уже только для еды, а не для престижа.
Стремились вступить в Яхт-клуб, Новый клуб, Английский и Сельскохозяйственный. Воспоминания «Из затонувшего мира» баронессы Марии Клейнмихель: «Яхт-клуб — какое волшебное слово! Сколько людей, проходивших по Морской, бросали завистливые взгляды на эту святыню, на этот предмет их заветных желаний. Вспоминаю я и поныне, как члены Яхт-клуба сидели у окна и с важным видом превосходства и сознания собственного достоинства часами наблюдали за движением на Морской. Юноша, бывший перед баллотировкой скромным, застенчивым, немедля после избрания его в члены становился высокомерным и полным самомнения человеком. Он говорил о своем клубе, как о Сенате или Государственном совете, и когда в его присутствии говорили о политике — он в самых сложных даже для государственных умов вопросах важно произносил: "В Яхт-клубе говорят… в Яхт-клубе находят… в Яхт-клубе решили…"»
Подарки прекрасным дамам покупают у Фаберже и Болина; часы — у Лонжина и Бурэ; вино, сыр и устрицы — у Елисеева; цветы — у Эйлерса, меха — у Мертенса; шоколад — у Жоржа Бормана; пирожные — в кондитерских «Верен» и «Рабон», пиво — у «Лейнера», на углу Невского и Мойки. Мебель заказывают Мельцеру или Свирскому.
Форму шьют у Норденштрема и Доронина, фуражки, портупею, ремни заказывают у Фокина, шитье — в золотошвейной мастерской Залемана. Сюртуки, фраки, пиджачные пары, пальто — ателье Иды Лидваль.
Светские люди непременно ходят на балет в Мариинском и на французские спектакли в Михайловском.
Эти театры, как писал, драматург Петр Гнедич, «блистали самыми ценными бриллиантами, самыми изумительными кораллами, самыми напудренными плечами и благоухали самыми редкими духами», их публика — гвардейские офицеры, чиновники, двор.
Балеты давались в Мариинском театре два раза в неделю — по средам и воскресеньям.
Гастролерш-итальянок Эмму Бессонэ, Вирджинию Цукки и Карлотту Брианца в 1890-е из прима-балерин вытесняют выпускницы Театрального училища — Матильда Кшесинская и Ольга Преображенская. Дебютируют Анна Павлова, Вера Трефилова, Тамара Карсавина. Посещение балета — ритуал. Люди света сидели в ложах бенуара (у каждого гвардейского полка своя), или в партере не дальше 5-го ряда. Во время антракта балетоманы никогда не оставались в зрительном зале, наиболее важные и влиятельные персоны шли курить в кабинет полицмейстера, это тоже было одной из установившихся традиций.
Приличный гвардейский офицер не торгуется, нанимая извозчика. Он не спрашивает «сколько», а молча достает кошелек и, не глядя, сует извозчику в руку деньги. На оскорбление — отвечает мгновенно. Дворянина вызывает на дуэль, простолюдина бьет смертным боем. Именно поэтому светский человек избегает мест, где может столкнуться с человеком несветским. Не ходит в рестораны второго разряда, гуляет только по приличным улицам — Большой и Малой Морской, Французской, Английской, Адмиралтейской, Дворцовой набережным, по Островам.
«Кирасир его величества не боятся вин количества» — гвардеец вне службы часто навеселе, но никогда не пьян.
«В гвардии служить — только проживаться». Требовалось за свой счет покупать амуницию, коня, поддерживать «гвардейский» стиль жизни. У офицера должно было быть по несколько комплектов зимней и летней парадной формы (кирасы, палаши, медные каски), походной формы, дворцовой формы (замшевые лосины, ботфорты) и, наконец, формы бальной. К этому следует прибавить николаевскую шинель с пелериной и бобровым воротником.
В кавалерийских полках к расходам по обмундированию присоединялись затраты на приобретение верховых лошадей. В гвардейской кавалерии каждый офицер, выходя в полк, должен был представить двух собственных коней, соответствующих требованиям строевой службы.