Все было бы хорошо. Если бы не эта женщина, которая пустила под откос жизнь Эльвиры, а затем жизнь ее сына. Такое ужасное «если бы не…». Это не предупредишь, от этого не спасешься. Как не убежишь от землетрясения или потопа. Можно попытаться только выжить. А для этого нужна наука Эльвиры. Наука любви к себе. Самолюбие Эльвиры почти не пострадало в результате той драмы. Она не смирилась с потерей мужа, но объяснила это не превосходством соперницы, а тем, что это женщина — катастрофа, из разряда «дьявольских искушений» по теориям Полины. От такого никто не застрахован. Вряд ли вера самой Полины способна принести такие же плоды. Эльвира вечером случайно увидела невестку в коридоре после того, как та проводила свою подругу. Увидела и вздрогнула. У Полины было такое лицо, как будто ей показали костер, на котором ее сожгут. Тяжелый человек Полина. С ней легко ладить, она никогда не спорит. Но Эльвира инстинктивно держится на расстоянии. Что-то вроде брезгливости и опасений. Откровенное несчастье — это заразная болезнь.
Сорока минут хватило Эльвире, чтобы увидеть полноту картины, просмотреть свои проблемы, отношения и вернуться к себе. Продолжить свой день. Она с удовольствием прочитала список запланированных покупок. По поводу некоторых позвонила в бутики, чтобы уточнить их наличие. Предупредила, что едет.
Перед магазинами она приняла массажиста и поплавала в бассейне.
Эльвира вернулась домой в сумерки. Это время, которое особенно не любят нервные женщины. Действительно непростые часы. Даже Эльвира чувствует в воздухе запах тревоги, видит ноты ядовитых цветов, которые разъедают картину чистого настроения. Она вошла в свою комнату, аккуратно разложила покупки. И вдруг ее качнуло. Ей показалось, что с Алексеем что-то случилось. Он не звонил со вчерашнего дня. Он приехал раньше времени из-за того, что Алена пропала. Был в страшном состоянии. Да, опять Алена, опять не убежишь от катастроф с ее участием. У Эльвиры дрожали руки, когда она звонила сыну. Он ответил. Говорил коротко, но почти спокойным голосом. После этого можно достойно завершать свой день, с сознанием того, что никому не удалось ей повредить. Эльвира обедала опять одна. Ела плотно и с удовольствием. Вернулась к своим покупкам, примерила, повесила в шкаф. Прилегла отдохнуть, посмотрела хороший фильм.
Поздно вечером включила компьютер и почитала новости. Ничего о похищении Алены. Немного странно. А если… Вдруг ее уже нет? Ее украли из больницы. Она могла просто умереть. Эльвира произнесла про себя эту фразу и прислушалась к своим ощущениям. Скорби, мягко говоря, не будет. Радости тоже. Будет просто знание, что это закончилось. Этот кусок жизни под знаком хищницы закончился. Как сказала бы Полина: грех наказан. Возмездие. Если бы только ее сын сумел справиться с этим, как она сама.
Эльвира вошла в детскую, попрощалась на ночь с внуками, затем обошла комнату Полины. Они иногда неделями не встречаются в своих объединенных квартирах.
Вернулась к себе, приняла ванну, влезла в любимый халат. Была такая слабость у Эльвиры. Старый, местами потертый и полинявший полосатый махровый халат. Ему не меньше тридцати лет. Вот на белой полосе пятно от желтка, которым она кормила маленького Алешу. Так и не отстиралось. Как бледное солнышко. В этом халате Эльвира всегда успокаивалась совершенно. Это было противоядие от всех плохих мыслей, больных настроений. Она легла на диван, включила нежную мелодию, почувствовала приятную усталость и через какое-то время услышала, как со стороны, собственное сладкое похрапывание.
Проснулась она, как от толчка. Это был взгляд. Прямой и острый взгляд мужчины, который стоял рядом с ней. Значит, уже ночь. Он приходит только поздно ночью.
— Здравствуй, Аркадий, — сказала Эльвира. — Как дела?
— Нормально. — Рискин сел рядом с ней. — Все живы и здоровы. Я был у нее.
— Расскажешь?
— Само собой. Хороша она в постели, как богиня и ангел. Приняла меня, как рвотный порошок и цианистый калий в одном флаконе.
— Тебе обидно?
— Да. Мне очень обидно. Мне обидно, потому что я мог остаться с этим совершенством, мог бы купить, мог заставить себя любить, мог бы все… А я опять не смог оторваться от женщины, которая сейчас храпела в старом халате, зная, что я приду к ней.