И еще один мужчина ничего не смог ответить Сергею. Кивилиди молча разъединился.
«Такие разные мужики и так одинаково любят», — подумал Сергей.
Он позвонил своему помощнику, который работал с группой хакеров, тот перебросил ему вскрытую почту, и Сергей поехал в отдел к Земцову. Слава и Масленников его уже ждали. Выслушали пересказ разговора с Кивилиди.
— Хоть замом его бери, — пробормотал Земцов. — Да как бы такой не сожрал и меня с моим стулом. Хищник однозначно. Мы ему, конечно, не помешаем, но статус подозреваемого за ним прочно. И попытка подставить Алексея — хороший криминальный ход. Он был заинтересован в смерти Кривицкого-старшего гораздо больше, чем его сын. Это Кивилиди не остановил бы тот факт, что речь о родном отце. А Алексей отца очень любил. И этот поворот с внуком Кривицкого… Такое обычному преступнику в голову не придет. А очень богатому, да еще с извращенным воображением киношника, — такому да, запросто. Убить деда, а деньги перебросить его внуку, чтобы посадить сына. Блестяще! И примитивному следствию в этом не разобраться. Его легко пустить по следу прямого наследника, что для всех очень удобно.
— Ну, да, — поддержал Сергей. — Я как раз о том, что касается киношников. Вот результат работы моих ребят. Они, конечно, не «Шалтай-Болтай», чужие секреты не продают американской разведке, они вообще ничего не продают. Бескорыстное служение истине. В данном случае они просто сходили без приглашения в почту нашего друга Максима Дымова. И обнаружили там еще одного знакомого товарища.
И он положил на стол планшет с такой перепиской:
«Ибрагим Шукуров: Здравствуйте, Максим. Я давний поклонник вашего кино. Слежу за проектом «Без него». Оказал вам посильную помощь, собираюсь это делать и впредь. Прошу о встрече. Есть идея.
Максим Дымов: Спасибо за внимание и помощь. К сожалению, я очень занят. О встрече не может быть и речи. Напишите в нескольких словах свою идею.
Ибрагим Шукуров: Хорошо. Я не только финансист. Немного литератор, даже премии получал. Вот ссылка на мою страничку на «Прозе. Ру». Идея в следующем. Серьезный поворот в сюжете. Он, на мой взгляд, необходим. Резкий, драматичный, жестокий. И не игровой. Короче, в духе Голливуда.
Максим Дымов: Попрошу конкретнее.
Ибрагим Шукуров: Конкретно только с глазу на глаз.
Максим: Завтра в десять утра у меня в съемочной квартире».
Земцов взглянул на часы.
— Поехали. Возьму только еще пару оперативников.
К дому, в котором была съемочная квартира Дымова, они подъехали уже к вечеру, в полной темноте. Сергей легко отжал допотопный кодовый замок в подъезде, затем дверь «капитанской» квартиры режиссера.
Максим был в комнате один. Работали три больших монитора. Он следил за происходящим на них в таком напряжении, что ничего больше не видел, не слышал. Следователи остановились на пороге, какое-то время смотрели на мониторы и не сразу поверили своим глазам. То, что они видели, — не снятый игровой материал, это происходит сейчас. Съемка в реальном времени! Они видели просторный, почти пустой зал, в который заходили мужчины в черных костюмах с белыми шарфами поверх пиджаков. Затем два человека ввели женщину в прозрачном белом платье, под которым нет ничего. Женщина шла, как под воздействием транквилизаторов, у нее подгибались ноги, но ей не давали остановиться. Камера поймала ее лицо. Ее похудевшее, побледневшее лицо. Алена! Она смотрела огромными, беспросветно несчастными глазами. Она утратила надежду на спасение. Она просто хотела побыстрее пройти свою казнь. И ее ресницы стремились к щекам, тонули в зелени мокрого взгляда. У мужчин на пороге перехватило дыхание. А к Алене приближалась крупная фигура в черном балахоне, из-под которого не видно даже глаз. И дальше Максим укрупнил планы. Большая ладонь, которая бьет Алену по лицу. Струйка крови по губам Алены. Руки мужчин-конвоиров разжимаются. Алена падает. И на ее груди под прозрачной кисеей стоит босая, тяжелая ступня под балахоном.
Сергей бесшумно метнулся и схватил сзади Максима за руки. Но у того реакция оказалась еще быстрее. Дымов за секунду до того, как был обездвижен, успел нажать команду «стоп». Это значит, что там, в страшном зале, действующие лица узнали: их засекли.
— Я все объясню, — произнес Максим белыми губами. — Отказаться я не мог. Это было единственным условием сохранения жизни Алены.
— А условие гонорара — такое вот кино? — гневно спросил Масленников.