Дима толкнул соседнюю калитку. Увидя солдата в форме, в доме закричала женщина. На крыльцо выскочил бородатый мужчина с автоматом в руках.
— Руслан, не стреляй, это я! — успел крикнуть Дима, падая на землю. — Салам алейкум!
— Димка! Алейкум салам!
Они обнялись. Руслан был неузнаваем. За четыре года он стал настоящим мужчиной, воином, отцом двух детей. В его жене Дима узнал одноклассницу Патимат, красивую строгую чеченскую девушку, всегда опускавшую глаза перед мальчиками. Для молодежи Чечни существуют очень строгие правила поведения, и никто не решился бы запросто взять девушку за руку. Предписания для замужней женщины не менее суровы, но и мужчина несет неукоснительные обязательства перед семьей и всем родом. Первейшие из них — безопасность и благополучие семейства.
В доме все было по прежнему. Ковры, легкая мебель, чистота. Навстречу ему поднялась грузная женщина, мать Руслана, обняла его и заплакала, двое черноглазых карапузов, мальчишки, смотрели на него испуганными глазами и вдруг громко заревели. Патимат увела их и больше не появлялась. Дима отдал подарки: сладости, игрушки, шелковый отрез и большую банку оливкового масла. Мать подала жареную баранину, зелень, сыр. Разговор стал доверительной беседой друзей, понимающих, что есть темы, которых лучше не касаться. Поговорили об одноклассниках, о Москве, о здоровье родителей. Дважды звонил мобильный телефон. Руслан отвечал кратко, говорил, что занят и скоро перезвонит сам. Наконец, пришла пора уходить. Руслан поднялся вместе с ним. Полагая, что это дань вежливости, Дима было запротестовал, говоря, что помнит каждый камень, но Руслан прервал его.
— Я провожу тебя лишь мимо одного места. Не все знают, что ты мой друг — и вышел вместе с ним.
Они пошли переулками. Была середина лета, в садах зрел урожай, на грядках поспевали томаты, ярко зеленела киндза.
— Каких дров наломали, Руслан? Ты ненавидеть меня должен…
Тот молчал. Они почти достигли широкой улицы, когда Руслан неожиданно и сильно толкнул Диму с тротуара.
— Ложись!
Он опоздал. Пуля просвистела мимо Диминой груди, сбила, словно срезала, армейский значок.
— Эй, прекрати! Он со мной, не видишь? — закричал Руслан, не показывая Диме, в какую сторону предназначаются его слова.
— Круто, — Дима поднялся, поковырял пальцем рваную дырочку, оставшуюся на гимнастерке. — Вы всех гостей так встречаете?
— Незваным гостям и не так достается, — усмехнулся Руслан.
В начале улицы, откуда просматривалось расположение военной части, Руслан на прощанье хлопнул его по спине.
— А тебя, оказывается, Аллах любит, джигит! — подмигнул он, показывая в широкой улыбке ровные зубы, потом захватил пятерней свою бороду, легонько дернул. — Можно сказать, второй раз родился.
— Почему?
— Потому, что этот снайпер промахов не дает. Видно, за тебя какая-то женщина молится.
— Мать, наверное.
— Нет. Смерть от мужчины молодая отводит. Все, прощай, будь осторожен, один не ходи, в темноте тоже оберегайся. Аллах Акбар!
— Давай.
«Молодая… — он качнул лицом. — Что за дела?».
Ему было крепко не по себе.
В части, доложив о возвращении, Дмитрий заступил на дежурство, сменив Гошку Алексеева, веселого москвича с гитарой. Тот был сыном банковского служащего, но в душе своей был поэтом, скитальцем и сухопутным мореходом, знал назубок оснастку всех парусных судов, бредил коралловыми островами, белыми пляжами и пальмами, и обо всем этом пел под гитару.
В час прилива на лиловом побережье В благовонных рощах, где ликует какаду, Бригантину с именем девичье-нежным Я на камне полосатом жду.Сейчас Гошка, быстро шагнув к нему, пригнулся и уставился на дырку в зеленой пятнистой рубашке.
— Ничего себе, отметина! О, Родина, нежны твои объятия! Как цел остался, брат? За кого Богу молиться?
Он был серьезен, хотя и дурачился. Он был очень умен.
— Полный атас, — Дима помотал головой. — Ну, встретили, угостили по всем законам, а на обратном пути чуть не загремел. Я почувствовал, как пуля чиркнула по груди. По родной земле, блин, как заяц скакать будешь да оглядываться, — он выругался крепко и замысловато.
— Из таких гостей не принесешь костей, — сказал в рифму Гошка-поэт. — В рубашке родился, кто-то за тебя поклоны бьет. Поздравляю с боевым крещением. Все, бывай.
Дима молча посмотрел ему вслед.
В жаркие дни июля Оля отнесла документы в педагогическое училище. Она хотела стать учительницей младших классов, как Клав-Диванна, и, может быть, даже в своей школе. Семья не препятствовала. Отчим ее, деловой человек, армянин, державший бензиновый бизнес, был слишком занят и ни во что не вмешивался, а мама, хотя и поддержала, но…