========== 1 ==========
День обещал ничем не отличаться от вчерашнего.
Хельга вышла из офиса, с наслаждением сменив немилосердно жмущие туфли на высоком каблуке на ботинки-гриндера. Их тупые носы зарывались в чавкающую кашу из подгнивших листьев; скучную блузку прикрывала обвешанная цепями косуха. Порой Хельге случалось ловить своё отражение в витрине какого-нибудь магазина — и всякий раз оно вызывало какую-то горькую усмешку. Худощавая молодая женщина в офисной блузке и пиджаке, серой юбке-карандаше до середины колена, с аккуратными «гвоздиками» в ушах… в косухе и в гриндерах. Бизнес-леди, в которой проснулся внезапно мятежный подросток — настолько мятежный, что даже дойти до дома, чтобы содрать с себя унылые остатки дресс-кода, оказалась не судьба.
Впрочем, какой, к чёрту, бизнес. Впрочем, какая, к чёрту, леди. Впрочем… какой, к чёрту, из Хельги мог быть подросток, когда уже и колледж за плечами.
Хельга добрела до остановки и села на первый попавшийся автобус.
По чистой случайности оттуда ходил только один маршрут. Так что первый попавшийся автобус всегда довозил её до района, где раньше жил Арнольд. Почти до самого пансиона.
***
Хельга не смогла бы точно сказать, когда это превратилось из наивной детской влюблённости в бурное подростковое помешательство, а из того помешательства — в сосуще-тоскливую одержимость, беспросветную, бесконечную.
Хельга не смогла ответить на этот вопрос ни одному из тошнотворно одинаковых психотерапевтов, которым она ещё до окончания школы успела потерять счёт. У неё не получалось их слушать, следовать рекомендациям — тоже не получалось; получалось только кивать и соглашаться — да, ей нравится страдать, да, она сама загоняет себя в такую ситуацию, да, её влюблённость является лишь симптомом скрытых внутренних проблем, да, с этими проблемами непременно нужно разобраться. Да, семьдесят долларов за сеанс. Да, запишите на следующую неделю.
Хельга приходила домой с твёрдым намерением сесть, заглянуть в себя и разом решить все свои проблемы.
Хельга выпивала банку пива, честно писала в дневник пару строчек — с натяжкой это и в самом деле могло бы сойти за самоанализ, — затем ложилась на кровать и засыпала с очередными бестолковыми мыслями об Арнольде и глупой улыбкой на губах. За стеной комнаты кричал на свою жену Боб Патаки, за стеной дома был мир — мрачный, непривлекательный, враждебный. Хельга относилась к миру с задумчивой неприязнью, Хельга его не боялась — но это никак не прибавляло желания выбираться в этот мир из тёплой постели.
Существование Арнольда — прибавляло. Хельга никогда и не отрицала, в общем-то, что просто неспособна самостоятельно генерировать положительные эмоции — вот и нашла их источник извне; что просто боится строить отношения с парнями — и выбрала того, кто вряд ли когда-нибудь ответит ей взаимностью; что не испытывает большого интереса к собственной жизни — и оттого предпочла раствориться в другом человеке. Хельга никогда ничего не отрицала. Хельга пошла в колледж учиться на эколога, туда же, куда и Арнольд, — тоже ничего не отрицая. Поступила.
И мир, всё столь же мрачный и враждебный, флегматично разинул рот — и проглотил Хельгу, позволив ей нырнуть в свой огромный рокочущий желудок; и были дискотеки и пьяные посиделки, походы и приключения, прогулки по крышам и экзамены, которые Хельга сдавала с трудом — признаться, способностями к экологии она никогда не отличалась.
Зато здесь был Арнольд. Арнольд здоровался, проходя мимо в коридорах, всякий раз останавливался, чтобы перекинуться парой слов, и легко подсаживался к ней за столик в столовой; Арнольд приходил к ней на день рождения и никогда не приводил своих девчонок. Арнольд улыбался, целовал её в щёку и спрашивал, как у неё дела. Арнольд делился с ней шпаргалками и угощал мороженым.
Хельгиному неумению самостоятельно генерировать положительные эмоции этого было вполне достаточно. К психологам она ходить перестала — те явно уже сказали ей всё, что могли, и теперь пошли по второму, если не по третьему кругу. Тех денег, что просили за сеанс, это не стоило.
Жизнь её можно было назвать вполне счастливой. До тех пор, пока они не окончили колледж. До тех пор, пока не настала пора разлетаться в разные стороны, разбредаться по разными квартирам, работам и адресам, наспех обменявшись телефонами да страницами в социальных сетях, не найдя ни одного, даже самого завалящего повода не прощаться.
До тех пор, пока Арнольд не уехал куда-то в Перу в очередную из своих экспедиций.
Где и пропал без вести.
Это было четыре месяца назад.
***
В этом районе прошло их детство. Их — её и Арнольда; ну и остальных, о большей части которых Хельге и вовсе не хотелось вспоминать.
Время от времени она созванивалась с Фиби — но чувствовала, что их некогда крепкая дружба превратилось в тихо тающее приятельство: они были совсем разными людьми, у каждой — своя жизнь, свои друзья, свои увлечения. В жизни Хельги было слишком много Арнольда; в жизни Фиби — науки. Вероятно, Фиби тоже не умела самостоятельно генерировать положительные эмоции. Этого Хельга не знала.
В колледже к Арнольду в гости часто заходил Джеральд — они, в отличие от Хельги и Фиби, сумели сохранить дружбу. Хельге этот парень тогда сильно не нравился; быть может, она просто ревновала Арнольда, как бы это ни было глупо. Но после того, как Арнольд пропал, Хельга несколько раз встречалась с Джеральдом, чтобы обсудить поиски, и как-то даже приезжала к нему домой; долго сидела там на стареньком диване и плакала, и Джеральд укутал её колючим шерстяным одеялом, принёс стакан горячего чаю, в котором явно был не только чай, но и кое-что покрепче; и лишь когда Хельга осушила его до дна, ей наконец удалось перестать всхлипывать.
В конце концов, Джеральд и до этого явно подозревал о Хельгиных чувствах — но ничего не рассказал Арнольду. Возможно, думала Хельга, уже этого было достаточно, чтобы изменить к нему отношение. И когда боль понемногу схлынула, когда стало ясно, что ничего уже не изменить, что остаётся лишь сжать зубы и смириться, когда по этому поводу уже был выпит весь коньяк и выплаканы все слёзы, когда Хельга и Джеральд наконец перестали нуждаться друг в друге, — они расстались добрыми приятелями.
Больше из одноклассников Хельга не общалась ни с кем. Её и не тянуло, признаться, — бродя по району, она то и дело вздрагивала, озираясь по сторонам: не хотелось встретить кого-нибудь из старых знакомых. Но все отсюда, кажется, уже разъехались — как и её родители, переехавшие в более престижный район сразу после того, как Хельга поступила в колледж.
Прелая листва глухо шуршала под ногами. Раскидывая в стороны смятые бутылки и банки, Хельга кружила по району, уже зная, что неумолимо приближается к «Сансет Армз», — но ещё не сознаваясь себе в этом. Вот их детская площадка. Вот кольца для баскетбола, облезлые, погнувшиеся, — но висят здесь всё-таки до сих пор. Вон там, чуть дальше, виднеется школа, — сколько всего было пережито в её стенах…
Пансион всегда вырастал перед ней неожиданно, будто нарочно стоял за углом и ждал подходящего момента, чтобы выскочить и наброситься на бедную Хельгу Патаки.
Хельга подошла к крыльцу, медленно опустилась на перила и прислонила ладонь к стене, будто приветствуя здание. Кажется, с её губ даже сорвалось едва слышным шёпотом что-то вроде:
— Здравствуй…
Перила были холодными и грязными, а её юбка — новой и светло-серой, но Хельгу сейчас не волновали такие глупости. Прикрыв глаза, она сидела и молчала, сосредоточенно слушая тишину, и даже дышать старалась бесшумно; пансион, в стенах которого ещё сохранились какие-то призраки, малейшие следы присутствия Арнольда, будто разговаривал с ней без слов.
Здание было заброшено: здесь никто не жил уже несколько лет. После смерти дедушки и бабушки Арнольда «Сансет Армз» лишили финансирования; после этого Арнольда уже ничего не держало в Хиллвуде, и он твёрдо решил посвятить себя путешествиям и исследованиям, как только закончит колледж. Хельга хорошо помнила, какая пустота и боль были в глазах Арнольда, когда вначале скончался Фил, а затем, пережив мужа буквально на пару месяцев, — Пуки; Хельге тогда ужасно хотелось хоть чем-то облегчить его боль — но они явно были не настолько близко знакомы, чтобы она могла существенно ему помочь.