К обеду аэропорт обычно пустеет, мы сидим на вышке, ждем, когда подойдут вечерние пассажиры. Если они не появляются за час до захода солнца, техник зачехляет самолет, и мы через залив идем в поселок, там у нас гостиница и столовая.
Через несколько дней нам должна быть замена. Я высчитывал дни, по вечерам ходил к начальнику аэропорта, звонил в город Зинаиде Мироновне, интересовался — все ли в порядке дома.
После моего отъезда почти каждый день к Зинаиде Мироновне приходил Игорь Бумажкин с летчиками из нашего подразделения. Они сделали ремонт в квартире, привезли уголь. Обо всем мне сообщала Вера. В перерыве между полетами я съездил в Тулюшку к тете Наде. Начальнику аэропорта Елисееву как раз надо было получить на железнодорожной станции оборудование для пилотской. Нам было по пути. Перед поездкой я заскочил к нему домой, попросил заехать в магазин:
— Мне бы конфет хороших, там ребятишек полный дом, неудобно как-то без подарка.
— В магазине нет свежих конфет, ты подожди, я что-нибудь соображу.
Он ушел на кухню, но тотчас же вернулся обратно, взял газету, свернул из нее кулек и, что-то мурлыкая себе под нос, затопал к буфету.
— Шофер сегодня со станции привез ящик, — объяснил он, наполняя кулек апельсинами. — Для ребятишек это первое дело.
Мы выехали из поселка, поднялись на хребет. Внизу, в распадке, виднелись огоньки Холодных Ключей, они слабо, точно затухающий костер, пробивались сквозь темноту. С каждой минутой их становилось все меньше и меньше, наползал туман. Фары выхватывали небольшой кусок дороги, упирались в заснеженные деревья. Казалось, деревья клонятся к машине, пристально всматриваются, а потом, резко отпрянув, исчезают где-то сзади. В одном месте на дорогу выскочил заяц, заметался по дороге и, оцепенев от страха, бросился вперед. Елисеев выключил свет. Когда включил снова, зайца на дороге не было.
Раньше мы почти каждое лето ездили к тете Наде. Старались подгадать, когда потеплеет вода в реке, поспеет ягода. Вечером около дома останавливался трактор, дядя Федя выпрыгивал из него, нетвердой походкой шел во двор, забрасывая назад рыжие кудлатые волосы. Тетя Надя, казалось, чуяла его за версту, спускалась с крыльца, толкала мужа к бочке и окунала в воду. Дядя Федя не сопротивлялся. Он вздергивал уже похожую на мочалку голову, бодал тетю Надю в живот, хватал за плечи крепкими, как грабли, пальцами.
— Старый дуралей, нализался и рад, — беззлобно ругалась тетка. — Детей бы постеснялся.
— Кто, в конце концов, хозяин! — вскрикивал дядя Федя и дико таращил глаза, но никто его не боялся. Ребятишки были уже рядом, лезли к отцу в карманы, они знали, он обязательно что-нибудь принес для них.
Он отталкивал тетю Надю и, широко растопырив руки, будто загоняя цыплят, шел на ребятишек. Ребятишки весело повизгивали, разбегались во все стороны. Обычно он целился в нашу Веру. Поймав, подхватывал на руки, целовал куда попало. «Уронишь, Федор, отпусти», — охала тетя Надя.
В Тулюшку приехали поздно. В поселке стоял туман. Я вылез на перекрестке, машина тронулась дальше, на станцию. По улице шел, едва угадывая дорогу. Было тихо, даже собаки не лаяли. Раньше мы в поселок приезжали с другой стороны — от железной дороги, тут и немудрено было заблудиться.
Дом был темный, там уже спали. Я осторожно постучал в ставень. Через несколько секунд услышал в доме шаги, загорелся свет в кухне. Кто-то вышел во двор, открыл калитку?
— Степан, ты откуда? — удивленно воскликнула тетя Надя.
— Долго рассказывать, — засмеялся я.
— Пошли скорее в дом.
Она пропустила меня вперед, я видел, что валенки у нее надеты на босу ногу.
— Наташка спит. Набегались они, сегодня ее ребятишки в кино водили. Разговоров!
У тети Нади голос дрожал от радости, рвался, она забежала вперед, открыла в сенях дверь.
— Я думаю, кто это? Федор, так он не стучит, сам открывает.
В избе сбросила тулуп, заметалась по кухне, выставляя с печи на стол кастрюли.
Я подошел к столу, положил сверток, развернул его.
— А у нас были такие, — мельком взглянула она на апельсины. — Федор целую сумку покупал. Ребятишки съели, а корочки я собрала и настойку поставила. Хочешь настойки?
Она полезла на печь, вытащила завернутую тряпкой бутыль. Я шепотом попросил подождать и прошел в спальню. Наташка спала в качалке, прижимая куклу. На широкой кровати рядом другие ребятишки. На полу разбросаны игрушки, книги. Наташка заворочалась во сне, кукла проскочила сквозь решетку, упала. Я посмотрел на сестренку, она не проснулась. Но через несколько секунд лицо у нее обиженно сморщилось, она стала торопливо шарить вокруг ручонкой. Я поднял куклу, положил рядом, она нащупала ее и снова задышала ровно, спокойно.