- Интересного? – хмыкнула она. – Дело мне интересное дали. Я Закревских развожу. Бывшего шефа, в смысле. Меня его жена наняла. Сдохнуть можно.
- У тебя работа такая. Выиграешь и этот суд.
- Не хочу выигрывать я этот суд! Если выиграю, она ребенка заберет и за границу свалит… Хотя он сам виноват… Что ж вы мужики кобели такие, а?
Медведь восторженно чавкнул колбасой.
Почти тысяча дней до Медведя
Жизнь утром 1 января – это по определению боль. Еще больнее, если утро начинается раньше полудня. Для Александры Григорьевой именно так и случилось. Она проснулась на диване гостиной под вопли мобильного телефона в 7:30 утра. Потому что от великого ума забыла отключить будильник. Попробовала уснуть вторично. Но не тут-то было. В 8:10 телефон уже разрывался от звонка. На экране высвечивалось имя папы Аркаши. Спустя десять минут разговора стало ясно, что дальше даже пытаться спать смысла нет. Потому что «ОНА ЖЕ ОБЕЩАЛА!»
«Значит, скучно у Григорьевых новый год прошел», - печально рассуждала Санька. И вдруг треснула себя по лбу. Судя по тишине в квартире, дрыхнула она в гордом одиночестве. Разумеется, не была она настолько пьяной накануне, чтобы сейчас не помнить, что происходило прошлой ночью. Собственно, ничего и не происходило. Пиво, пицца, киношки. Уютный такой, спокойный праздник. За исключением того, что рассчитывала она несколько на другой его исход.
Санька медленно встала и посмотрела на стол. Чистота и приятность.
- Какой аккуратный дальнобойщик, - буркнула она себе под нос и тут же расплылась в улыбке. Сердиться или обижаться не получалось. Справедливости ради, в районе двух часов ночи она пришла к выводу, что и ну его в баню этот секс. И правда – у нее гномы есть. Зачем ей секс? Гномы, дальнобойщик и прекрасные перспективы на дальнейшую жизнь.
Доплелась кое-как до холодильника. Достала минералку. Приложила ко лбу. Скорее по привычке – голова была тяжелой, но не болела. Есть не хотелось – всю ночь жрали.
Душ упрямо включила прохладный. Между холодным и прохладным в такое утро не было ощутимой разницы. Хотя до конца проснуться ей даже он не помог. Кофе со сливками и тремя ложками сахара частично выручил. Во всяком случае, план мести папе Аркаше за раннее пробуждение придумывался чуть более живо, чем мог бы.
Фонари – само по себе явится изощренным приколом. Лидия отцу плешь проест.
А вот гномов жалко. Их Санька решила оставить в коридоре. Пусть живут.
Самое главное – вовремя ретироваться. А ей, безлошадной, это проблематично.
Выход нашелся сам собой. Вернее, приперся, когда не ждали. Приблизительно в 10:00 в дверь позвонили. На пороге стоял Сашка – в куртке, ушанке и улыбкой во все лицо – и протягивал ей бутылку минералки.
- Вдруг за ночь закончилась. Привет, Алекс!
- Немного есть еще, - усмехнулась Санька. – И пицца осталась. Греть? Могу кофе-чай?
- Давай кофе! – сказал Сашка, раздеваясь.
Пока Санька варила кофе, в голове продолжали роиться мысли. Машина Каргиной не светит точно – она проверяла документы. Куплена полтора года назад, оформлена на юрлицо и разделу в принципе подлежать не может. Алименты – тем более. А вот с квартирой накануне была найдена неувязочка. Санька всерьез размышляла о том, стоит ли по этому поводу звонить Самородовой – преданность делу родной конторы и дружба стали на весы. И что победит, Григорьева не знала.
- Сливки? Сахар? Коньячок?
- Просто кофе. Слушай, ты вчера говорила, тебе к отцу надо… Я подумал, машина-то не ездит. Может, тебя отвезти?
Санька повернулась к Сашке. Брови ее оказались чуть выше, чем им положено находиться.
- А ты можешь, да? – спросила она. – Это в Ирпень.
- Да хоть в Васильков, - хохотнул Сашка.
- А если бы я сказала, что мне в Могилев-Подольский надо?
- Для бешеной собаки – сто километров не крюк.
Санька поставила перед ним чашку с кофе и заинтересованно осмотрела с ног до головы. Она чокнутая. Точно. Знает его второй день. Успела доверить ему машину, встретить с ним новый год и, кажется, собирается познакомить с папой.
- Тебя точно Саша зовут? – хмыкнула Санька. – Не Дед Мороз? Не Золотая рыбка?
- Тебе как удобнее? Мне пофиг, - он отхлебнул кофе.
- Я… Я сейчас. Я переоденусь только! – взвизгнула Санька и помчалась в комнату.
Она вернулась через пять минут при полном параде и с пакетом в руках. Полный парад включал приталенный черный пиджак в редкую светлую полоску, белую рубашку, скучнейшие черные брюки и – гвоздь программы – очки в черной оправе. Так впервые Саша Радкевич увидел «адвоката Григорьеву» - а именно в таком образе она предпочитала появляться перед папой Аркашей.
- На училку похожа, - выдал Сашка. Сунул в рот бутерброд, который успел сделать, пока Санька наряжалась, и поднялся. – Ну погнали!
И они погнали. Лифтом. Вниз. Выйдя из подъезда, Санька сунула ему в руки пакет. И ломанулась к мерину. Открыла багажник и извлекла оттуда два фонаря. Садовых. С каким-то фруктово-ягодным орнаментом вокруг стекла.
- Где твоя машина стоит? – спросила она деловито.
- Рядом, - кивнул головой Сашка, и черный Кашкай по соседству подмигнул поворотниками.
Он забрал у нее фонари и бросил на заднее сидение. Туда же отправил пакет. Потом открыл перед ней дверь.
- Забирайся, если это все сюрпризы из твоего транспорта.
- Когда приедем, сам все поймешь, - хмыкнула она и деловито устроилась впереди, осматривая салон, пока Сашка усаживался на водительское кресло. Следующие полчаса она переключала радиостанции, когда начиналась реклама, а он гнал по трассе. Потом она объясняла ему, на каком повороте надо свернуть с главной, и на что ориентироваться. И, в конце концов, въехав в элитный коттеджный поселок, Санька выдохнула:
- Вот тот красноватый. Гнездо Аркадия Григорьева и его младшей жены. Старшая жена осталась в Полтаве, он там родился. А средняя – моя мама.
Сашка припарковал машину у забора семейного гнезда, прихватил подарки и бодро двинулся следом за Санькой. За воротами залаяла собака. Но решительный Санькин палец нажал кнопку звонка у калитки. Через пять минут дверцу открыл папа.
- Привет! С наступившим! Ура! – весьма серьезным тоном провозгласила Санька.
- С новым годом! – добавил Сашка.
- Это Аркадий Львович. Это Саша. Саша – мой новый парень. Так и будешь нас на пороге держать?
- Саша, - протянул руку «новый парень», не поведя ухом.