Однако я думаю о нем. Как он будет выглядеть и что станет делать? Вспоминаю его голос, складочки в уголках рта, походку, его настроения. Но я устала от его непостоянства. Все это годится для театральных подмостков: обман, отражения, двойственность, двуличие и подлость.
Ну почему в тот самый момент, как я нашла другую любовь, она тоже должна быть у меня отнята? И той же самой женщиной, которая украла у меня Канецуке? Изуми. Изуми. Подумать только, что когда-то я произносила это имя с доверием. Теперь же вкус этих трех слогов горек, как желчь.
Я надеялась, что смогу найти в себе силы думать о ней с симпатией — после того, что она пережила. Но теперь я должна бороться со своим презрением к ней. Должно быть, из-за лихорадки я так полна ярости.
Видела ли она на празднике Масато? Показали ли его ей? «Смотри, это любовник твоей соперницы!» Что могла она разглядеть в этом лице, которое мне дороже моей собственной жизни? Может быть, она сказала себе: «Какой прелестный мальчик. Как все это напрасно, какая жалость!» И она прошествует дальше, сопровождаемая злобными соглядатаями, которые все стремятся погубить меня.
Я не могу допустить, чтобы она обладала такой властью. Возможно, все это только плод моего воображения. Возможно, она сидит в своих комнатах так же, как и я, потому что не в состоянии вынести любопытствующих взглядов, желающих убедиться в ее позоре. Потому что понесенный ею ущерб зрим, тогда как свой я прячу под личиной гордости. Хотя сейчас у меня нет сил, чтобы оставаться гордой. Даже собственные мысли наносят мне вред.
Как мучительно, когда твой собственный ум становится твоим злейшим врагом! Все в мире кажется ложным. Похожее чувство я испытала в детстве, и оно преследует меня до сих пор. Я имею в виду ужасный момент, когда начинается землетрясение и даже почва уходит из-под ног. Так и мои мысли не являются для меня сейчас убежищем и спасением. Мои настроения меняются, как гексаграммы, одно чувство перетекает в другое: желание превращается в страх, страх — в гнев, враждебность и мстительность.
Прошлой ночью я видела во сне Изуми.
Это было не так, как я ожидала. Мы не кипели от возмущения, не рвали друг друга на части, как разрывают куски ткани. Я не слышала этого зловещего звука, когда нечто целое рвется надвое. В моем сне царила тишина. Ткань была цела, и мы закутались в нее. Мы были подругами. Она одолжила мне свой гребень. Мы нежно перешептывались, осторожно, намеками говорили о человеке, которого любили. Мы превратили его в драгоценную раковину и положили ее между нами. Внутри нее пребывал океан нашего удвоенного опыта. Мы слышали его шум, когда прикладывали раковину к уху. Одна волна следовала за другой, один прилив растворялся в следующем.
Океан опыта менял нас, и мы меняли друг друга. Мои мучения усиливались ее муками. Ее радость росла вместе с моей радостью. Цвета нашей взаимной преданности становились глубже и ярче. Она смотрела на меня, и ее глаза были спокойны и полны света. И я думала: так она выглядит, когда они вместе. Вот так все было бы, если бы она любила.
Еще одно проявление фальшивого сочувствия. Императрица написала мне и поинтересовалась моим здоровьем. Она слышала, что я больна. Видимо, поэтому я пропустила праздник Камо? Жаль, писала она; она ожидала увидеть меня в розовых одеяниях. Она уверена, что они бы мне пошли. Возможно, появится другой случай надеть их.
Она писала, что собирается устроить небольшую вечеринку через две недели, в первый день месяца Кролика. Будут всего несколько женщин, чтобы поиграть в сравнения вееров, возможно, цветов или еще чего-нибудь — она пока не решила. Может быть, я возьмусь возглавлять одну команду, а Изуми — другую. Я могла бы надеть свои новые одеяния, все станут восхищаться ими.
Императрица прислала мне корзиночку с сушеной хурмой и немного китайских сладостей. Она выражала надежду, что я ими соблазнюсь; она была уверена, что я мало ем. Все заметили, как я похудела. Мне нужно поправиться; она пришлет мне деликатесы из своих запасов.
«Вы должны написать для меня какие-нибудь новые истории, — указывала она. — Вам следует продолжать работать, иначе вы утратите стиль. Я так скучаю, — признавалась она, — без этой вашей чудесной высокоумной манеры. Она всегда меня так забавляет».
Итак, мы должны участвовать в игре сравнений — Изуми и я. Мы должны выбирать одну вещь из большого числа подобных. Это могут быть, например, веера, картины, дикие гвоздики или певчие птицы в плетеных клетках. Нужно решить, какая вещь лучше. Какой веер расписан лучше других, какой рисунок превосходит остальные, какая из диких гвоздик воплощает в себе идеал цветка, какой дрозд поет, подобно птицам в раю Амиды.