Однѣ изъ нихъ казались ему честолюбивыми, другія пустыми, и всѣ онѣ одинаково требовали отъ жизни того блеска, котораго для него не существовало.
Развѣ это не было то время, когда женились обыкновенжо ради приличія, часто изъ честолюбія, иногда изъ бѣдности, и никогда по любви?
Но вотъ однажды Анри встрѣтилъ въ домѣ графа д'Альберъ де-Ріонсъ, начальника эскадры королевскаго флота, сироту изъ хорошаго семейства, но безъ всякаго положенія въ Парижѣ.
Все въ прошломъ этой молодой дѣвушки являлось какъ бы рамкою къ взглядамъ Анри на бракъ. M-lle Элина де-Дижонъ не знала почти свѣта, слѣдовательно, она не могла въ немъ ничего особенно ни любить, ни желать, ни о чемъ нибудь сожалѣть.
Отецъ ея, графъ Жакъ де-Дижонъ, умеръ молодымъ. На другой же день послѣ его смерти, съ которой такъ преждевременно кончилась ея счастливая жизнь, вдова его, Сусанна де-Нарбонъ Пеле, переселилась въ старый замокъ Пуденасъ, недалеко отъ Бордо, и тамъ, въ совершенномъ уединеніи, всецѣло отдалась заботамъ о своихъ дѣтяхъ, сынѣ и трехъ дочеряхъ.
Хотя Елизавета и не была старшею, но она забрала въ свои руки всѣ обязанности, и никто изъ окружающихъ не былъ на нее за это въ претензіи. Ея умъ, доброе сердце, привѣтливость сдѣлали изъ маленькой дѣвочки любимую повелительницу дома. Надо сказать правду, что она не жалѣла себя, чтобы поддержать свою власть.
— Послушайте, Жанно, — объявила она однажды въ Пуденасъ старому садовнику, вѣчно пьяному: — вы очень безобразны, но если бы вы перестали пить, я бы васъ поцѣловала.
Удивленный Жанно далъ слово перестать пить и такъ честно сдержалъ его, что черевъ два мѣсяца могъ подставить свою старую, морщинистую щеку подъ поцѣлуй ребенка. Милая дѣвочка съ такимъ добродушіемъ приложилась къ ней своими розовыми губками, что Жанно возобновилъ свою клятву и ужь не измѣнялъ ей до своихъ послѣднихъ дней.
Тутъ уже чувствуется то всесильное вліяніе, подъ которое долженъ былъ такъ незамѣтно подпасть Анри. Уже ребенкомъ она рѣшила, что непремѣнно выйдетъ замужъ за героя. Сдѣлавшись женщиной, увы! она познала, что значитъ связать свою судьбу съ существомъ, отмѣченнымъ печатью героизма.
M-lle де-Дижонъ унаслѣдовала отъ матери вмѣстѣ съ благородствомъ, съ величіемъ души и то обаяніе, какое на первыхъ же порахъ очаровало Анри. Но графиня де-Дижонъ умерла, когда дочери ея было около двадцати лѣтъ. Эта двадцатилѣтняя дѣвушка являлась обузою для дальнихъ родственниковъ, которые и поспѣшили ее сдать на руки, подъ предлогомъ окончанія воспитанія, m-lle Леметръ, воспитательницѣ, бывшей въ то время въ большой моды; въ Парижѣ. Занималась ли m-lle Леметръ устраиваніемъ браковъ, случайно ли встрѣтилъ де-Вирье m-lle Дижонъ у графа де-Ріомса? Объ этомъ исторія умалчиваетъ. Извѣстно только то, что Анри и m-lle Дижонъ, познавъ другъ друга по душевнымъ признакамъ, наткнулись вдругъ на своемъ пути на напреодолимое препятствіе.
M-lle де-Дижонъ была протестанткою. Не правда ли, своеобразный масонъ этотъ молодой человѣкъ, готовый пожертвовать своею первою любовью ради религіозныхъ убѣжденій?..
Анри не сдѣлалъ предложенія, онъ рѣшилъ ждать. Чего? — онъ и самъ не зналъ хорошенько.
Между тѣмъ вотъ что произошло: однажды, вечеромъ, судья де-Ла-Туръ дю-Пэнь, состоявшій отчасти въ родствѣ съ его бабушкою, ужиналъ въ отелѣ де-Роганъ.
Полушутя, полусерьезно, онъ сталъ разсказывать, что наканунѣ онъ случайно познакомился съ одной прелестной, молодой дѣвушкой. Вѣроятно, благодаря его Мальтійскому кресту, она приняла его за какое нибудь важное духовное лицо, и обратилась къ нему съ просьбою, разъяснить ей одно дѣло совѣсти и указать ей на какое дибудь сочиненіе о толкованіи догматовъ католической вѣры.
Не трудно догадаться, что это была m-lle де-Дижонъ. Онъ сейчасъ же указалъ своей прелестной покаянницѣ на катехизисъ Монпеллье, благословляя при этомъ одну изъ своихъ пріятельницъ, женщину высокаго ума и истинной набожности, которая такъ кстати просвѣтила его въ богословіи.
Только черезъ долгое время послѣ своего замужества графиня де-Вирье уэнала, какъ счастливо повліялъ судья де-Ла-Туръ дю-Пень на ходъ событій. Какъ бы то ни было всѣ сомнѣнія Анри разлетѣлись. Онъ поручилъ герцогинѣ де-Роганъ переговорить съ молодой дѣвушкой, и женитьба его была решена одновременно съ отреченіемъ m-lle де-Дижонъ отъ ея религіи.
Разсказываютъ, что m-me деТессэ говорила про свою племянницу m-me де-Ла-Файетгъ, что "ея набожность — смѣсь катехизиса и деклараціи человѣческихъ правъ".
Быть можетъ, такая смѣсь пришлась бы Анри де-Вирье по вкусу. Но набожность его жены была нѣсколько проще. Она отлично выражена собственннми словами m-lle де-Дижонъ, сказанными ею еще въ раннемъ дѣтствѣ одной маленькой подругѣ католичкѣ, когда та молилась Богу: "Счастливая ты, твой Богъ на землѣ, а у меня его нѣтъ". Ея нѣжной душѣ нужна была вѣра живая и любящая.