Я улыбнулась и нерешительно пожала плечами.
- Нифига ты не помнишь, Евгения Александровна, - добродушно улыбнулся он, и у меня словно камень с души упал. Впервые со дня «недопримирения» я вздохнула полной грудью и позволила себе возликовать. Боже, неужели все налаживается! Раз он мягко смотрит, раз он шутит… значит, шанс есть. Я сказала:
- Может, я знаю тебя меньше лет, чем ты меня, может моя любовь к тебе моложе, чем твоя ко мне. Но уж поверь, она не менее сильная. Твои поступки, и это не метафора, Фил, загоняют меня в могилу. Прежде чем снова натворить бед, вспомни, что я никуда от тебя не денусь в любом случае, но, - выделила голосом это пресловутое «но», - в таком напряге долго не протяну. Никто никогда не смог бы надо мной поиздеваться настолько жестоко.
- Да?
- Да. Быть с тобой трудно. Но я успела настолько хорошо тебя узнать, что поняла — оно того стоит. Я хочу быть с тобой. Хочу посмотреть, как у нас это получится. Я чувствую, что мы искупили вину за старые ошибки.
- Вот чокнутая. Я ж тебя теперь точно не оставляю. Ты сама ко мне пришла, сама навязалась в этот раз, - он шлепнул меня по заднице и улыбнулся. - Сама, Джейк. - А после того, как я уткнулась ему в грудь, он проговорил тише: - Больше не понадобится убегать. Каждый поступок имеет свою цену. И теперь я точно знаю, чем пожертвовать не готов.
- А ты просто верь мне. Пытайся, Филипп, обещаю, оно того будет стоить. Я хочу родить тебе детей. Хочу спокойной жизни. Заканчивай с корпоративами, ты мне нужен здоровый и полный сил.
- Я собираюсь быть именно таким.
В этот раз, когда я провожала его на работу, мы оба были в совершенно другом настроении. Недопонимания не осталось. От предвкушения дрожали руки и сладко щемило в груди. Мы задались новой целью - дождаться отпуска. Настроились начать заново или продолжить с лучшего момента в нашем браке. Есть ошибки, цену которым он платить не готов. Я — та самая цена, преграда, добровольно сдерживающая стихию — Филиппа Мухина. И я уверена, что именно сейчас нахожусь на своем месте. А этот мужчина, отзывчивый, неравнодушный, помогший стольким людям, сумевший одолеть свое горе и не допустить его повторения в чужой семье, - тот, кто, наконец, стал достойным исполнения собственных желаний. И теперь, зная Фила от и до, я рада тому, что являюсь одним из них. А может, самым сокровенным.
Я не позволю ему ошибиться, буду рядом в каждую трудную минуту. Больше он не почувствует себя отверженным. И если сдержит слово, перестанет испытывать мои чувства, уверена, у нас все получится, и мы больше никогда не потеряем друг друга.
Фил ждет от меня шагов навстречу. Что ж, сегодня я сделаю один небольшой, но уверенный. Сама расскажу Алексеевым, что никакие мы с Филом не родственники. Не испугаюсь и не отступлю. Впервые за много лет мне хочется сражаться, защищать наш с ним союз. Хочется произвести на Филиппа впечатление.
На подъеме я набрала в телефоне сообщение, перечитала несколько раз, а затем удалила, так и не отправив. Фил знает, что я снова поверила ему, иначе бы мы не были вместе. И в ответ молю о том же. Наверное, имея внушительный багаж жизненного опыта за плечами, как раз самое сложное — это начать доверять. Но честное слово, мы справимся. Сделаем невозможное. Фил тоже так считает, иначе бы не стал догонять у лифта и возвращать. Он любит меня, а у меня рядом с ним сердце разрывается от нежности и ответных чувств. Не за чем ему сейчас читать мое короткое, искреннее и сверх эмоциональное:
«Я тебя не подведу».
Смысл его и без того очевиден.
Эпилог
На мальчишниках за закрытыми дверями мне присутствовать не полагается.
Нет, в семье мы в открытую обсуждаем Ванины способности к гипнозу, не делаем из этого трагедии или страшной тайны. Просто так случилось. Старшему повезло пойти в меня, а младшему… ему тоже повезло. У него с самого рождения есть Филипп, который обожает детей, проводит с ними массу времени и всегда ставит на первое место их потребности. Глядя на то, как заботится о мальчишках Фил, у меня слезы наворачиваются на глаза. Я не ошиблась в выборе мужа и отца своим детям.
Когда Фил впервые намекнул, что младший «попал», я поначалу испугалась и расстроилась, но затем быстро взяла себя в руки. Филипп постигал свои способности в одиночестве, путался в собственных представлениях о добре и зле. Паниковал, ошибался, злился. Ему не с кем было посоветоваться или поговорить начистоту. А когда открылся близким… Убедившись, что сын не врет, его мать выбрала странную тактику — пошла на телевидение, придала ситуации публичную огласку. И потеряла доверие ребенка. Отец же молча спивался, практически не вмешиваясь.