В субботу я опять был у послепасхальной всенощной, было легче мне, я мог молиться, и все — о тебе, весь с тобой. И опять радостно-благостно слушал гимн Богоматери, в конце службы перед Ее Образом Знамения… — как же прекрасно это! И в этом смешались для меня нежность светлая к тебе, моя с тобой связанность душ и сердец наших, моя неотрывность от тебя — и благодарение Ей… — образ-подобие Которой — в тебе вижу! Вчера, закрывая к ночи спускные ширмочки за окнами, вдруг увидал новый месяц — и мысль — он справа! — и мысль, осиявшая вдруг — это старинное наше — «пожелай самого желанного!», — и я… — «Оле — здоровой быть!» — вот, вырвалось из сердца это желаннейшее из желанного — ты, только ты, всегда — Ты, моя прекрасная! И ты мне ответила — письмо твое сегодня, — о, желанное, от Желанной! Ты слышишь — я — _п_о_ю_ тебя… я не могу иначе, я весь наполнен, я чувствую приливающую силу, я хочу для тебя жить, для тебя писать… писать лучшее, лу-чше, чем доселе… — единственно только для тебя.
Олюша, помни, надо набраться сил. Принимай «селюкрин», достань, если можешь, витаминное «Нестровит», лаборатории Роша, м. б. найдется в Голландии, выпиши из главного аптекарского склада. Если я найду возможность, я тебе пошлю с кем-нибудь: это — как чудесные конфеты, как шоколад с молоком. Даст хорошее самочувствие. И питайся, питайся, и — больше, больше — лежать, лежать! Ты должна быть — «коровка в лугах», бабочка в цветах, пчелка в розовой чашечке, мотылек мой многоцветный. А твой мотылек-цикламен уже опалил края крылышек… но еще розовый, еще живет. Я сохраню его. — Кажется, в конце мая — мой литературный вечер. Береги себя, не простуживайся… — прошу тебя, прими антигриппал! Что ты упрямишься! Эту зиму я никак не болел гриппом, кажется — впервые. Я берегусь… для радостной встречи с тобой. Пусть бы увидеть только… — и это какое счастье! Т_е_б_я, _т_ы_ — _в_с_я_ _м_о_я! Будь покойна, я весь, слава Богу, здоров, — чтобы не сглазить! — я сильней, я бодрей, я — _в_е_р_ю. И знаешь — я тянусь к Церкви, к Божьему… я хочу его, я хочу быть достойней, чище… — и это — через тебя, от тебя. Ты меня творишь, Оля. Ты меня лаской мягчишь, лелеешь мою душу, наполняешь ее богатством. В ней отмыкаются какие-то местечки, я полон мыслей, картин, планов… — надо лишь больше воли — взяться — и все излить… — да, в «Пути Небесные»! Во-имя твое, моя невеста, моя лучезарная, светлая, священная для меня _Ж_е_н_а. Пусть только страстно желанная… пусть… — но ты воистину для меня — _м_о_я. Пусть в сердце, в думах, во всем во мне… — пусть, — и это мне радость несказанная.
Помогай же себе обновляться и сильнеть, всячески сильнеть, — внушай себе, гони сомнения, верь, что будешь цвести, будешь счастливой, — хлынет потоком радость в тебя, — увидишь! И — творческая радость! Бу-дешь! Зови ее — придет, послушная, к моей упрямке-мнитке. Ах ты, орхидейная… я от тебя в восторге, только Оля могла так… радовать бедную девчушку… чудесно, чудеска-нежка! О, твои бы глаза увидеть, когда дарила… — бледнушка, прозрачная восковка, русская орхидейка, не жадная, не хищница-плотоядка, а ру-сская, душистая, цветущая… ночная орхидейка… вся ароматная, вся — весенняя-зеленая… «троицкая». Снежинка, пушинка… Олюнка… пальчики дай, тонкие, слабенькие… как их целую, как глажу, как нежно держу, гляжу… вижу, как набегает кровью, наливается жизнью… моя воскресающая веснянка! Оля моя, как я приникаю нежно, не дыша, боясь оскорбить дыханьем… мою нетленную.