термометр (!!) показывал свыше 40 градусов» —!!! — это в 16-м — то веке!.. Под влиянием Загоскина — писал исторический роман из времен Грозного. Под влиянием Толстого — «Два лагеря»726, — о сем прочтешь как-нибудь рассказ — «Как я ходил к Толстому»727, — публика влоск от смеха падала. И, уже в 17 л., оканчивая гимназию, написал рассказ «У мельницы», напечатанный в толстом журнале, — был чуть под влиянием «Записок охотника»728, что хвалившая рассказ критика и отметила. Помни закон творчества: все без исключения рождаются в творчестве под чьим-нибудь влиянием, до гениев! Пушкин — ряд лет — уже 20-летний был во власти классиков, античности, ложно-классицизма, Державина, затем — Байрона и прочих… многое из его — и очень высокого! — является, просто, «заимствованием» —!!! — но это никак его не порочит: он оказался _в_ы_ш_е_ тех, у кого _б_р_а_л. Его знаменитые «Песни западных славян» — материально взяты у Мериме729. Брал у англичан, немцев, у француза Парни730, у Данте… не боялся исходить из Гете, — «Сцены из „Фауста“»731, подражание «Песне Песней»… — да раскрой — увидишь. Лермонтов — _в_е_с_ь_ из Байрона, и до бесстыдства из… Пушкина! — возьми же его «Демона», — целые строки… — Пушкина!732 «Мцыри»733… — да кру-гом…! И это не помешало ему стать гениальным Лермонтовым. Достоевский здорово напитался от Бальзака (а ныне: Он и — Бальзак!), Мопассан от Флобера, вначале… Толстой — от Стендаля… — его батальные картины! и немцев, и все — от Шекспира!!! и все — от собств[енного] на-ро-да… и все — от — «Божией Милости»! И все, _т_а_к_и_е, стали «самими собой». Пушкин — в самом замечательном из своего — наполовину от… Арины Родионовны, ну — в кавычках: особенно, за 30 лет перевалив, стал черпать из величайшей сокровищницы народного творчества. А что такое — «народное творчество»? Творчество отдельных, безымянных, наследство коих подхвачено и стало бессмертным в нас. Все мы — от земли, но и… от Образа Божия. Вот этот-то Образ Божий, всеобъемлющий в нас, он-то и дает творцам их _о_с_о_б_л_и_в_о_с_т_ь, их _л_и_ц_о, их — _с_в_о_е. А земля (персть) — это преемственность, ткань-сермяга, по которой гений вышивает _с_в_о_й_ узор. Ласковка моя, нежная, робкая… — и — ох, какая напористая-огневая! — зато — еще и особенно люблю, это же «пряность» твоя, огонь этот, он меня жжет, эта твоя «купина», разжигает, влечет страстью, страстностью твоей… — да ты и не могла бы быть истинным художником, если бы не была так страстна, так кипуче-огнедышаща, так опаляюще прелестна! Художником не будет «тепловатый», «лимфа», душевно-вялый, душевно-духовно скудный, тихий… Художник — (большей частью) — всегда вулкан, всегда извержение, «орел», огонь-огнь, с пронзенным или «горе вознесенным» сердцем, и… всегда _д_и_т_я_ (как вот ты, девчурка!), всегда «наивный», всегда изумленный новою красотой, какую будто бы только что увидел… — а он уже давно все видел, а каждый миг видит по-новому, все «раскапывает» вновь и обретает уже в перерытой до него «кротами» (более мелкими) куче — чудесные жемчуга, алмазы, рубины, сапфиры… Каждый миг — новые глаза у него, потому что его душа миллионно-многогранна, налита таинственной силой, и эта-то ее сила множит в простом — чудесное, мно-жит мир! И как же не права ты, гуленька моя, умная-умная —!! да, да, умная, как Христова детка, — когда лепечешь: все описано, все _б_ы_л_о… У тебя глаз мушиный, пчелкин, глаз Ангела, наконец: ты, через свои душу-сердце (о, какое богатое, огро-мадное!) _в_с_е_ воспримешь и все дашь, как раньше _н_е_ давали. Я-то _з_н_а_ю. Любовь — штука вечная, до-человечная… — в Небе зачатая! — и подлинные писатели дают ее _в_н_о_в_ь_ и вновь новорожденной. Поройся в своей литературной памяти. Любовь Наташи Ростовой, Лизы Калитиной, Герман и Доротея734, Эмилия735 (нем.), Дамаянти, Елизаветы Николаевны из «Бесов», Настасьи Филипповны из «Идиота», «Первая любовь», Соня Мармеладова, Дуня, Катюша Маслова, Елена Тургенева — в «Дыме»736, Вера («Обрыв»)737, «Нана»738 Бовари, Джульетта, Дездемона… Татьяна, Ольга, Даринька — тебе знакома? Паша, Анастасия Павловна — не кощунствую, что дерзаю взять честь стать рядом? Нет, _з_н_а_ю. Нургет… — да сотни «любивших» и _в_с_е_ — _с_а_м_и, в _с_в_о_е_м. А разве я по твоим «рассказам о жизни» — я теперь мирно их могу перечитать и еще больше чтить и возносить и любить, и душить тебя от любви, и впиваться в тебя всей силой… — не вижу, что у тебя — _в_с_е_ — _с_в_о_е_ — и потрясающе _с_в_о_е!? Не веришь? Ну, тогда поставь между мною и подлецом знак равенства: лгун и пошляк? Нет! ты это _з_н_а_е_ш_ь, моя горячка, гордячка и вопилка-нытик, и птичка-трель, и голубка моя пугливая… и соколка моя ярая, вот-вот хватишь клювом и разорвешь, и сама истечешь кровью, что уже не раз и было. Нет, милая моя, меня ты не обманешь, хоть ты и воплями истеки вся, и все свои ножки оббей о мое настойчивое сердце, я все равно не поверю, как не могу поверить, что искусство когда-нибудь исчерпает… — Ж_и_з_н_ь! Искусство — бессмертно и бесконечно, и всемогуще… — ибо оно — от Господа, и все определения свойств Божиих — применимы к определению Искусства. Я эстетик не изучал, они — _в_н_е_ меня, по ним ничему не научишься, как не научишься верить в Господа и Ему молиться и служить… по бездарным урокам «Закона Божия» в гимназии. Знай же, что я не даром именовал — и буду! — тебя Ангелом, божественной, изумительной, неизъяснимой… — это не потому лишь, что я всю тебя люблю, от мизинчика на левой ноге до темечка, все жилки твои люблю, все миги глаз, все реснички, ямки, складочки, до яблочков и персиков в тебе, — о, прости же, после-ливенная моя прелесть живая!.. — а — это глубже и главнее… — я _р_о_д_н_о_е_ душе моей в тебе ценю-люблю, я «нашего Роду» в тебе поклоняюсь, я знаю, _к_т_о_ ты, силу твою духовную знаю! — твор-ческую силу. Помни — в искусстве «оглядка» — убивает волю-раздолье, полет сердца и воображения, каменит, как жену Лота, — в соляной столб обертывает