Он пожал им руки по очереди. Он — высокий крепкий мужчина с чёрными волосами и соколиными глазами, такой, каким мог бы стать Каспер в будущем. Красивый, но не подкупающий манерами. В строгом костюме. Его жена была тут же, приветствовала гостей, повела Роана внутрь дома, пока наследники крови их общего рода стояли и смотрели друг на друга.
— Я полагал, что девочка примет родительские черты, — заметил Павел Вронский, окидывая пронзительным взглядом Люси. Люси — желтоглазая, но волосы у неё вились бледно-розовыми кудряшками, и черты лица стирались, теряя сходство с братскими.
— Я метаморф, — заявила она звонко, выступая из-за Каспера и решительно взирая снизу вверх на дядю. — В обмен на способность менять себя я потеряла изначальную внешность.
Её это тревожило, конечно, но сейчас она не подала и виду. Держалась, как учили их в отделении, уверенно, но с неким вызовом — это уже её привычка. Люси шумная, дерзкая и мало поддавалась дисциплине, но в такие моменты её смелость была полезна.
Рядом с Павлом стояла его дочка, года три, желтоглазая брюнетка, в полной мере унаследовавшая черты отца. На гостей она смотрела с любопытством и лёгким подозрением: в Каспере чувствовалось нечто объединяющее, но Люси была ей чужой. Откуда у девочки розовые волосы? Как в сказке прямо! Каспер улыбнулся малышке, и та отразила улыбку в ответ. Что ж, он всегда ладил с людьми, в том числе и с маленькими детьми вроде Наты.
В доме они обедали. Дана, жена Павла, отлично готовила, но Каспера вкус не интересовал. Он приглядывался к родственникам и думал, что это тоже лицемерие. Не такое, как у него, но лицемерие. Павел расспрашивал подробности появления странностей и обучение. Роан, выручая воспитанников, говорил про их успехи — это было правдой, но ни Кас, ни Люси не горели желанием хвастаться. Эти люди были им чужими. Маленькая Ната глазела на них и улыбалась. Дана посоветовала им расслабиться.
— Вы оборвали все связи с нашей ветвью, — сказал вдруг Каспер, — а теперь позвали, потому что оказалось, что мы такие же.
— Странные связаны между собой. — Павел прищурился с кратким недовольством.
— Но это не мешало вам отвернуться от собственных сестёр. До вашего письма мы не знали, что у нас есть родственники.
— Всему есть своя цена, мальчик. Однажды ты это поймёшь.
— Мне было восемь, — заговорил Каспер, дыхание отчего-то срывалось, — когда дома произошёл взрыв. Мои родители погибли. Ваша сестра и её муж. А вы даже не явились на похороны. И теперь вдруг заинтересовались нами, когда открылись странности…
— Ты перегибаешь палку! — Павел уже не скрывал злость. — Следи за выражениями, малец!
— Следите за своей семьёй! — Каспер вскочил. Испуганная Люси вскочила с ним вместе. Губки Наты, потревоженной громкими возгласами, скривились, и Люси погладила её по волосам. Дана замерла с тарелкой в руке. Роан молчал, глядя на Каспера.
— Спасибо за гостеприимство, — мягко произнёс бессмертный. — Это не последняя наша встреча. К следующей мы все будем спокойнее.
— Пойдём, Люси, — бросил Каспер зло. Сестра кивнула, одними губами прошептав извинения Дане, и вышла из-за стола вслед за ним. Каспер, оглянувшись напоследок, смерил Павла сердитым взглядом и сказал: — Если вам было всё равно, так лучше бы пусть так и оставалось.
Они ушли. Роан последовал за ними.
*
— Я знаю, что был груб, — поморщился Каспер. — Не учите, пожалуйста.
— Не учу, — кивнул Роан. Присев на скамейку. Они ждали поезд. Люси возилась со сводом правил бессмертного, с любопытством разглядывая имена и категории. — Ты умный, Каспер, так что и сам понимаешь. Но я не буду тебя винить.
— Вы бы чувствовали себя так же?
— Я никак себя не чувствую. Эмоции — юдоль людей.
— Люди бросают друг друга так просто. Это разочаровывает. — Каспер мотнул головой и уже тише заметил: — Мне тяжело принимать что-то. Но спасибо, что тогда меня спасли. Если бы не вы, всё было бы иначе.
Роан ему ближе, чем собственные родственники. Хах.
Бессмертный наставник глядел на него с улыбкой.
— Всё в порядке, — произнёс он. — Вы с ними ещё встретитесь.
Да, наверно. Всё-таки странные связаны между собой.
Каспер пересёкся взглядом с Люси. Сестра теряла всё больше и больше свои знакомые линии, и каждое перевоплощение немного сдвигало в ней врождённое. Но они были одной крови. Они могли не быть похожи, но оставались семьёй — тогда как Вронские были людьми, им чужими.
Но Роан прав. Они ещё встретятся. Они всё ещё оставались на одной стороне этого раздробленного мира.
Как и глаза у Люси оставались золотистыми.
========== Персидский синий ==========
Каспер — парнишка тринадцати лет, и никто не может сказать, о чём он думает. Его глаза всегда золотисты и безразличны, даже если он смеётся или выглядит довольным. У него проступают черты симпатичные, привлекательные, а общество учит этим пользоваться. Улыбка его многогранна и никогда не бывает искренней. Было бы ещё нормально, если б он не понимал всю лживость своей напускной вежливости, вот только — он понимает. Знает. И продолжает фальшиво улыбаться.
А как ещё? На нём ответственность за непоседливую сестру, приведённую в NOTE, но вряд ли это единственное давящее. Он должен быть сильным… Нет, не так. Он должен быть идеальным. И это его губит.
Постоянная и безукоризненная игра в фальшивую любезность. Вежливость, граничащая с холодностью, но далёкая от презрения. Не позволяй себя раскусить! Улыбайся и делай вид, что всё это тебе нужно. Ты же не хочешь всё потерять?
NOTE так изощрённа. Спасает, губя. Губит, спасая.
Люси было почти одиннадцать лет, и она давления не осознавала, только недоумевала, когда брат почему-то посоветовал не сильно увлекаться всеми такими мероприятиями и вечерами. Ей нравилось, должно быть. Но ему — нет. Каспер смотрел на сестру с мягкой беззаботностью и улыбкой в поверхностной позолоте, а сам думал: жаль, что это всё вынужденно.
Он хотел бы искренне всему радоваться. Восторгаться великолепием местного отделения и серьёзностью людей. Любить их разговоры и их энтузиазм относительно странностей. Быть частью NOTE, а не только её звеном. Но не получалось.
Потому что он был юн и неопытен, но слишком много помнил о сути обязанностей и печатях. Потому что он успел узнать, как проявляется давление рамок, и потому не смел за них выходить. Потому что если бы он посмел — пострадали бы все.
Каспер — не глава своего набора, вовсе нет. Но порой казалось, что так и было. Люси оступалась. Сириус промахивался. Влипал в неприятность Ливрей. Ошибались все, а Каспер не мог, ибо в лицах их он видел всё, что они не видели в его. Каспер из них тот, кто должен быть лучшим, потому что…
Потому что…
Мог ли он ответить? Оформлено — вряд ли. Каспер просто смотрел на поколение и размышлял, что будет их представителем. Не ради себя. Ради них? Никакого желания в себе он не находил. Единственное его стремление — это постоянно поднимаемая ответственность. У него и желаний-то не было. И мечты.
Он учился справляться со странностью и постепенно научился её контролировать. Он умел разделяться. Из одного — два одинаковых человека, хоть и не с общим сознанием. Цель, с которой он пришёл в NOTE, достигнута. Но он остался тут: в конце концов, больше идти было некуда. А тут и появилось поколение, а тут и Каспер понял, что пропал.
*
Сириус вновь ошибся. Эта ошибка выйдет им всем боком. Это теперь вызовет много плохого. Это ударит по всему набору, и Каспер, вздрогнув, вспомнил: прежде всех наказание получит Роан.
Роан — это их общий наставник. Это вечный подросток, вечно улыбавшийся, вечно всех поддерживавший. Это спасительный свет. Он всё им отдавал, всё, даже то, чего не успевал обрести. И теперь он будет платить за их грех.
Каспер сжал руки в кулаки. Каспер отмалчивался, когда Люси встревожено спросила, что же теперь будет. Их накажут? «Нет, накажут Роана», — подумал Каспер, но сказал, что всё будет в порядке. Сестра тут же успокоилась. Она знала, что брат если говорит так — значит, так и будет. Каспер не бросал слов на ветер, всегда делал всё, что можно, а порой и невозможное. Каспер — тот, кто способен на всё, казалось бы. Самый полезный человек в наборе.