Пожав плечами, она достала из сумочки ключи от домофона и вошла в подъезд. Второй этаж – и только пешком. Легкой поступью лани, девушка вбежала по лестнице и остановилась у дверей своей квартиры, по-прежнему сжимая в руке странный конверт из плотной оберточной бумаги.
Дома никого нет. Как и все последние три года, что она жила одна. Мать ее жила с другим мужчиной, хотя официально все еще была Романовой, братьев и сестер у Ольги не было. Хотя бы этим она не повторяла историю своей известной тезки, но это лишало ее возможности иногда позлорадствовать.
Девушка щелкнула выключателем в коридоре, лампочка вспыхнула и потухла. Глухой щелчок сообщил о том, что жизнь этого прибора закончилась.
– Адольф, я пришла! – крикнула Ольга, скидывая сандалии почти в полной темноте.
Адольфом звали попугая породы корелла. На голос хозяйки он покачал желтой головой, щёлкнул клювом и запрыгнул на перекладину. Птица жила с девушкой уже больше пяти лет – подарил на Новый год тогдашний бойфренд. Долгое время Ольге, привыкшей к классическим ярким попугаям с картинок, казался чужим и сероватый цвет тельца Адольфа, и крупные для ее понимания такой птицы размеры. Ее питомец достигал в длину почти тридцать три сантиметра вместе с хвостом, которым он сейчас покачивал над поилкой, видимо, ожидая, пока откроют клетку.
– Летать будешь? – спросила Ольга и открыла дверцу. Попугай немного подумал и перебрал лапами по перекладине.
– А мне какую-то ерунду прислали, – продолжила она, и показала Адольфу конверт. – Как думаешь, вскрывать?
Попугай издал какой-то тихий клекот. Эта порода легко обучалась говорить, но, как Ольга признавалась самой себе, у нее не было терпения, ни желания обучать своего пернатого питомца, поэтому она довольствовалась только общением с птицей и ее привязанностью к самой себе.
Девушка задернула шторы. Солнце начинало заползать в ее скромную "однушку" и в это время суток летом оно всегда нагревало стоящий на столе ноутбук. Большой диван, заменяющий кровать, кресло, тумбочка, шкаф-купе и письменный стол – вот и вся, по большому счету, обстановка ее жилища. Адольф вылетел из клетки, сделал круг по комнате и сел на тумбочку рядом со странным конвертом.
Ольга обернулась
– Да. Ты прав. Давай, уже откроем и посмотрим, что там. Если меня пришибет бомбой, то и думать об ужине не придется. И вообще, Адольф, у меня же день рождения. Грустный праздник. Закажу себе пиццу…
Она села в кресло и потерла ладонями друг о дружку, потом взяла странное послание и резким жестом надорвала край конверта. Пауза. Ничего не произошло. Попугай перебрал когтистыми лапами по столу и пару раз моргнул. В комнате не появилось подозрительных запахов или звуков. Ольга сглотнула слюну и до конца вскрыла конверт. Потом потрясла им над столом.
На столешницу бесшумно выскользнул тонкий лист бумаги, чуть порыжевший от времени, с неровными краями и коряво нацарапанными строчками "Её Императорское Высочество Великая княжна Ольга Николаевна Романова". И даты "3 ноября 1895 – 17 июля 1918".
Ольга стиснула зубы от раздражения и захватила носом воздух, потом медленно перевернула бумагу. Так и есть – изображение молодой девушки, сидящей у стола с книгой на коленях. Она смотрела на свою полную тезку с чуть снисходительной улыбкой, подпирая голову рукой. Ольга повела челюстью и чуть подалась вперед, что придало ей угрожающий вид.
– Издевательство… – прошипела она и повернулась к Адольфу. – Нет, мой пернатый друг, ты только взгляни! Развлечение уровня моего детства! Я прекрасно помню, что сегодня – в мой день рождения – у княжны годовщина смерти… Сегодня… – девушка задумалась. – О! Сегодня сто лет со дня расстрела… – и вдруг вспыхнула. – И что? Глупая шутка…
Ольга схватила странное послание, смяла его и швырнула в корзину для бумаг, стоящую под столом. Потом удовлетворённо кивнула.
– Адольф! Полетели на кухню! Как думаешь, мне заказать пиццу или нет?
Подруг у девушки не было, и в праздники или во время отпуска это ощущалось особенно сильно. Почти все, с кем она когда-то была дружна, разъехались или завели семьи. На работе вокруг нее были сплошь женщины, годящиеся ей в матери. Это был грустный праздник. Двадцатый пятый день рождения. В этом возрасте даже бегать по городу с шариками уже не пойдешь, остаётся лишь уплетать пиццу перед телевизором, и разглядывать картинки, которые присылают тебе в социальных сетях добрые малознакомые люди.
Холодильник был почти пуст, из морозилки грустной надписью на Ольгу смотрела пачка пельменей. Стало еще грустнее. Когда ей было восемнадцать лет, и она мечтала жить одна, она даже не думала, что это будет вот так уныло выглядеть. И можно было бы оправдать себя тем, что ей некогда, так как на работе полугодовой отчет, и она задерживается допоздна – но со вчерашнего дня Ольга ушла на неделю в отпуск.