Художник, представляющий человека в богоподобной статуе (как это делали, например, древнегреческие скульпторы), знает, что люди подвержены увечьям, болезням, что они могут быть беспомощными, но рассматривает такие ситуации как случайные и не имеющие значения с точки зрения главной сути человеческой природы. И скульптура воплощает силу, красоту, ум, уверенность в себе как истинное и естественное состояние человека.
Когда же художник изображает человека чудищем с искаженными пропорциями (как средневековые скульпторы), он вполне понимает, что среди людей бывают здоровые, счастливые, уверенные, но эти качества он считает несущественными или иллюзорными, не свойственными человеческой природе. И возникает статуя человека, истерзанного страданием, которая воплощает его истинное и естественное, в представлении скульптора, состояние — боль, уродство и страх.
Рассмотрим теперь картину, описанную в начале главы. Лихорадка на губах прекрасной женщины, не заслуживающая внимания в реальной жизни, приобретает чудовищное метафизическое значение, удостоившись изображения на портрете. Она во всеуслышание заявляет, что красота женщины иллюзорна, а попытка достигнуть внешнего совершенства (блестящее вечернее платье) тщетна — один крошечный дефект способен в любой момент все испортить, уничтожить и свести на нет какие угодно старания. Этот дефект — насмешка самой реальности над человеком, чьи ценности и усилия обращаются в ничто перед лицом не только грозного катаклизма, но и ничтожного физического недостатка.
Довод, характерный для приверженцев натуральной школы, — что у красавицы и в самом деле могла быть лихорадка на губах, — с эстетической точки зрения неправомерен. Искусство занимается не самими реальными случаями или происшествиями, а их метафизической значимостью для человека.
Свидетельство метафизической сущности искусства — популярное представление о том, что читатель «отождествляет себя» с каким-то персонажем (или персонажами) литературного произведения. Слово «отождествляет» обозначает здесь абстрагирование: предполагается, что человек замечает у себя и у персонажа некоторую общую черту, извлекает из проблем персонажа абстракцию и применяет эту абстракцию к собственным жизненным обстоятельствам. Неосознанно, не на основе знакомства с эстетической теорией, а чувствуя метафизическую сущность искусства, люди обычно именно таким образом реагируют на произведения художественной литературы и других искусств.
Это наблюдение хорошо иллюстрирует один из существенных аспектов различия между документальной и художественной прозой. Документальное повествование конкретно, из него можно вывести абстракцию, а можно и не вывести, и эта абстракция с равным успехом способна оказаться применимой или неприменимой к собственным обстоятельствам читателя. Художественное повествование — это абстракция, претендующая на универсальность, то есть применимость к жизни люб ого человека, и читателя в том числе. Поэтому газетная новость, пусть она взята из жизни, может нас не тронуть и оставить равнодушными, а при прочтении рассказа, сочиненного писателем, мы испытываем глубокие личные эмоции, хотя описанные люди и события вымышлены. Эти эмоции положительны, когда абстракция применима к нам самим, и резко отрицательны, когда мы видим, что она неприменима и враждебна.
То, что нужно человеку от искусства, — не журналистская информация, не научные знания и не моральное поучение (хотя все это может присутствовать в произведении как второстепенный элемент), а удовлетворение более важной потребности. Искусство подтверждает мировоззрение человека — не тем, что разрешает какие-то его когнитивные сомнения, а тем, что создает для него возможность созерцать собственные абстракции вне своего сознания, в форме конкретных объектов.
Поскольку человек живет, преобразуя для своих нужд окружающий физический мир, поскольку его задача — сначала определить, а затем создать свои ценности, обладателю рационального ума необходимо конкретизированное представление этих ценностей, образ, по подобию которого он станет преобразовывать мир и себя. Искусство дает ему этот образ, так что он может непосредственно, полностью и конкретно увидеть реальность, в которой его отдаленные цели достигнуты.