О, ради всего святого…
Кармел выругалась себе под нос, внезапно устав от его банальностей и уверток.
– Откуда ты можешь это знать, если даже не пробовал? – спросила она.
Почему Росс решился на вазэктомию? Он не дал ей объяснений. Но было трудно поверить, что такое важное решение могло быть принято случайно.
И все же этот мужчина не сказал, что не хочет быть отцом, он сказал, что не может… А это – разные вещи.
Может быть, Кармел хваталась за соломинку, желая увидеть в нем то, чего не было. Росс явно умел заботиться, учитывая, что прилетел сегодня к сестре. Почему же он бежал от заботы о своем сыне?
В этом не было никакого смысла. А Кармел всегда искала смысл во всем… С тех пор, как ее мать покончила с собой, и все, включая ее брата, решительно отказывались говорить об этом. Она ненавидела секреты. Она всегда верила, что говорить о вещах открыто и честно – единственный способ добраться до сути дела и исправить то, что было сломано. Именно поэтому невозможность открыто и честно пообщаться со своей семьей и, что более важно, со своим сыном о его отце в последние четыре года была такой разрушительной.
Конечно, в этом была и ее ошибка. После того гневного сообщения она испугалась, замкнулась в себе. Пожалуй, ей стоило еще тогда потребовать от него объяснений…
– Мне не нужно пытаться, ведь я знаю, что у меня ничего не получится, – сказал Росс, теперь уже сквозь стиснутые зубы, явно с усилием сдерживая гнев. Хорошо. Вспыльчивость была лучше, чем спокойная, контролируемая маска.
– Откуда ты знаешь? – Кармел снова попыталась разговорить его.
– Потому что я просто верю, – сказал Росс, упрямый, как всегда.
– А я не верю! – Кармел не собиралась позволять ему откупаться от своих отцовских обязанностей, как он откупился от обязанностей перед своей сестрой: оплачивал учебу и гувернанток, но не уделял ей времени. – Никто не знает, будет ли он хорошим родителем, пока им не станет, – добавила она.
Пусть все, что Росс сейчас чувствовал по отношению к Маку, – это ответственность, но начало положено. Что‑то, с чем они могли бы работать.
– Или ты думаешь, я считала себя хорошей матерью в девятнадцать лет?
Глаза Росса расширились, и он поморщился:
– Тебе было девятнадцать в ту ночь?
Он провел пальцами по волосам, кровь отхлынула от его лица.
– Боже милостивый, ты была ребенком.
– Ерунда, – парировала Кармел. – Я была взрослой женщиной, с полноценными желаниями и потребностями… – Может быть, она была наивной и глупой и слишком очарованной им. Но она прекрасно знала, что делает, и наслаждалась каждой секундой. – И я считаю, что я доказала это. Насколько я помню, в ту ночь ты был так же доволен, как и я, – добавила она, и что‑то в его заботе заставило ее снова почувствовать себя той безрассудной девчонкой. – На самом деле я, вероятно, должна поблагодарить тебя, – добавила Кармел, не в силах удержаться. – Я слышала от подруг, что первый раз у женщины редко бывает так хорош, как было у меня с тобой.
– Ты была девственницей? – Росс прошипел эти слова, шок превратился в ужас.
– Недолго, – сказала она, чувствуя себя задирой.
Обхватив голову руками, Росс застонал.
– Я удивлен, что твой брат не заключил со мной контракт после того, как узнал мою личность, – сказал он.
Кармел коснулась его плеча.
– Не нужно так переживать, – сказала она, – ведь это я приставала к тебе.
Да, она была немного моложе его и безнадежно неопытна, но в ту ночь она хотела потерять девственность. И это было потрясающе, так что она ни о чем не жалела.
– Все, что я могу вспомнить, – это то, что я хотел тебя больше, чем кого‑либо в своей жизни. Черт возьми, Кармел, я прижал тебя к дереву в твой первый раз. Без использования защиты и не узнав, сколько тебе лет. Мне противно даже думать об этом.
– Ты дважды спрашивал меня о моем возрасте, и оба раза я солгала, – ответила она, ее сердце странно застучало от его заявления. «Я хотел тебя больше, чем кого‑либо в своей жизни»… Значит, она была для него особенной. Приятно знать, что тот случай для него тоже что‑то значил. – Ты сделал все, разве только не спросил удостоверение личности, – продолжила она. – Но поскольку у меня была с собой очень хорошая подделка, этот вопрос тебя бы тоже не спас.
– Если я спросил тебя дважды, я, должно быть, заподозрил, что ты врешь, – сказал он. – Разве ты не видишь, насколько это неправильно?
– Нет, не вижу. – Она встала и прошлась по комнате, внезапно почувствовав необходимость двигаться, чтобы не дать волю накатывающим чувствам. Не имело значения, было ли их влечение все еще сильным, потакать ему снова было нельзя. Не сейчас, когда их сын окажется в центре событий. Она поняла, что зря начала разговор о той ночи. – Но в любом случае мы уходим от сути. Мне не нужны твои деньги.