Выбрать главу

Утешала только одна мысль: хорошо, что она догадалась захватить с собой в дорогу новые, недавно купленные, ультракороткие платья, увидев ее в которых Скотт, наверное, умер бы от возмущения, а у красавчика ковбоя от восторга отвисла бы челюсть. И неизвестно, что бы он тогда о ней подумал.

– Вы, грязное животное, немедленно прекратите пялиться на мое нижнее белье! Извращенец! – Даниель принялась подбирать с земли свои вещи. – К тому времени, когда мы вернемся и моя жалоба попадет на стол вашему начальнику, вы будете самым несчастным человеком на свете, если останетесь в живых!

Поскольку Коди искренне считал, что оказывает Даниель услугу, он был очень удивлен ее реакцией и даже немного обижен. С чего она так расшумелась? Смешная какая-то и трогательная. Надо же, назвала его «извращенцем»! Он кисло улыбнулся.

После смерти жены Коди по-настоящему не влекло ни к одной женщине. А окружало его достаточно красивых женщин, которые только и мечтали о его благосклонности. Когда он выступал, на сцену тучей летели предметы женского туалета, записки с предложениями руки и сердца, ключи от номеров в отеле… Коди имел сокрушительный успех у женщин, однако ни один из его кратковременных романов не приносил ему облегчения, он не чувствовал себя способным ни влюбиться, ни увлечься, ни восхититься, ни умилиться, ни даже приревновать. Ненависть к самому себе, ко всему миру пожирала его.

Поддавшись внезапному порыву, Коди притянул Даниель к себе и, заглянув ей в глаза, слегка коснулся губами ее губ.

– Я вовсе не извращенец, – прошептал он, все сильнее и сильнее прижимая ее, – и я не пытался тебя обидеть. Ты просто боишься, что, если я тебя поцелую, у тебя больше не будет ни сил, ни желания спорить со мной.

В ее очаровательных глазах застыл неподдельный ужас. Коди впервые за долгие годы, к собственному удивлению, понял, что эта женщина влечет его… Всего полчаса назад он решил, что эта рыженькая определенно не в его вкусе, но сейчас все переменилось: Даниель ему нравилась. И это пугало его.

Правда заключалась в том, что после смерти Рэйчел он еще ни к кому не испытывал такого сильного влечения, какое сейчас испытал к Даниель. И такой нежности. Он сам себе удивлялся. Ему очень хотелось получить всего один ее поцелуй, один трогательный поцелуй, совсем как в сказке. Разница была лишь в том, что Коди трудно было назвать Спящей Красавицей и он не питал никаких надежд, что когда-нибудь сможет очнуться от долгого, мучительного сна. Разумеется, поцелуями он обделен не был, но в этих поцелуях чего-то не хватало. Возможно, волшебства.

Даниель попыталась вырваться.

– Только попробуй, – угрожающе произнесла она.

– Рад стараться, рыжая.

И прежде чем Даниель успела вырваться, он поцеловал ее. У него были теплые губы, а поцелуй был таким сладким, что у Даниель подкосились ноги и она как-то сразу обмякла в его объятиях. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Весь мир словно перевернулся в одно мгновение. Бессознательно Даниель обвила руками шею Коди, ладонями коснувшись его стальных мускулов, кончиками пальцев ощутив невероятную мощь большого, сильного человека.

Ее уже давно никто так не целовал. Точнее, никто прежде не целовал ее так страстно и ненасытно, никто не возбуждал в ней такого сильного желания.

Коди так сам до конца и не понял, что он нашел в этой рыжеволосой женщине с прозрачными, «ледяными» глазами. От нее будто исходило какое-то сияние, она влекла его, возбуждала. Он успел забыть, что значит испытывать такие чувства – ощущать нестерпимый жар женского тела и ноющую, щемящую боль внутри, оттого что он не может прямо сейчас овладеть им. Какие у нее густые, шелковистые волосы и нежная кожа! И вся она невероятно соблазнительная. Коди целовал ее так жадно, словно изголодался по любви. Да так оно и было на самом деле.

Его страстные поцелуи заставили Даниель забыть все на свете. Никогда в жизни она не испытывала такого восторга… Внезапно она очнулась и испугалась: ее дочь может случайно стать свидетельницей этой невероятной сцены. Как она объяснит ее Линн? В отчаянии Даниель уперлась ладонями в мужскую грудь и постаралась высвободиться.

– Ты… вы слишком самоуверенны, – тяжело дыша, произнесла она, злясь то ли оттого, что Коди Уокер поцеловал ее, то ли оттого, что этот поцелуй длился так недолго.

– Возможно, – согласился он, отошел от нее и ловко взобрался в седло. – Нам пора отправляться в дорогу. Скоро стемнеет, а ты, разумеется, не захочешь, чтобы твоя рыженькая головка служила нам фонарем. Так что иди собирай свою группу.

Он развернул лошадь и поехал прочь, оставив Даниель посреди лужайки…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Даниель не переставала уверять себя, что для нее абсолютно неважно, как Коди Уокер относится к ее внешности. Она решительно нахлобучила себе на голову дурацкую шляпку, аккуратно заправила под нее свои огненно-рыжие волосы, потуже затянула ленточки на подбородке и все повторяла себе под нос: «Коди Уокер злит меня. Я ненавижу Коди Уокера». Она в жизни не встречала такого наглого и бесцеремонного мужчины!

Дело в том, что поцелуй Коди словно вытянул из дальнего тайника все ее комплексы. Комплексы бывают разные: одни комплексуют по поводу своей внешности, другие считают себя глупыми и никчемными, третьи не умеют ладить с людьми. И, пожалуй, все хотя бы изредка сомневаются в своей сексуальной привлекательности. Вот и Даниель теперь одолевали такие сомнения. Коди так страстно целовал ее, а глаза его были полны грусти… Это расстроило и испугало Даниель. Кем он себя возомнил? Неужели считает ее «синим чулком» и думает, что она должна быть благодарна ему за то, что он обратил на нее внимание?

Конечно, такому мужчине, как он, несложно завоевать любую женщину. Он рожден быть покорителем женских сердец, и знает об этом. Надо бы объяснить этому Дон Жуану с Дикого Запада, что, если он и впредь будет так поступать с незнакомыми женщинами, кто-нибудь из них обязательно подаст на него в суд за сексуальные домогательства. Ему крупно повезло, что Даниель не собирается этого делать. И все равно ему лучше держаться от нее подальше.

Ей почти удалось убедить себя, что их случайный поцелуй был следствием сумасшедшей жары. Она уже давно перешагнула тот возраст, когда влюбляются с первого взгляда и мечтают о романтическом герое. Тем более под влиянием «метеорологических» поцелуев.

Коди Уокер был не слишком похож на романтического героя, вдобавок Даниель еще в юности открыла для себя простую истину: с первого взгляда влюбляются только глупые героини очень плохих романов. К тому же у нее не было никаких шансов. Вокруг Уокера, наверное, вертится несметное число длинноногих красоток. Женщины слетаются на таких, как пчелы на мед, и никто даже не подумает подавать на него в суд. В этой экспедиции поклонниц у Коди тоже было полно. А когда он пытался избавиться от особо назойливых, это действительно было зрелище. Отвергнутые женщины не то что не обижались на Коди – на него невозможно было обижаться, – они просто таяли, когда он улыбался, глядя им в глаза. И каждая считала себя единственной, с кем он флиртует. Казалось, только Даниель никак не реагировала на его обольщения. Разумеется, она вела себя глупо. Ей не следовало позволять Коди целовать себя, тем более отвечать на его поцелуи. Она не была искушенной в любви, как другие женщины, и не умела контролировать свои эмоции. Именно поэтому каждый раз, вспоминая о его нежных, сильных руках, абсолютно теряла чувство реальности. А реальность заключалась в том, что когда-то она вышла замуж за милого симпатягу, который после свадьбы превратился в беспощадного деспота, полностью подчинившего себе ее волю.

Ох уж эта реальность! Даниель поморщилась. Она была очень терпеливой и безропотно переносила все выходки мужа. Она была также трудолюбива и, когда пошла наконец на работу, часто брала сверхурочные. И если бы однажды вечером вдруг не решила пораньше прийти домой и не застала Скотта, изменяющего ей с молоденькой ассистенткой прямо на столе в его кабинете, муж еще долго продолжал бы обманывать ее. То была ужасная ночь, но у Даниель хватило мужества выгнать мужа из дома. «Я никогда больше не выйду замуж», – утверждала она. А сейчас ее сердце замирало при виде высокого, красивого, невероятно обаятельного ковбоя. И к своему собственному ужасу, она хорошо понимала, что ей никто никогда так не нравился.