– Пахнет превосходно, – искренне похвалил Коди, ласково улыбаясь.
Девочки в одну секунду окружили костер, чтобы быть поближе к своему Шефу, как они его называли.
– Мы вас не очень скомпрометируем, если пригласим разделить трапезу с нами, «безмозглыми, безалаберными и избалованными девчонками из Беверли-Хиллз» – так вы, кажется, называете нашу группу в кругу своих друзей? – съязвила Даниель.
– Вообще-то я просто хочу поужинать вместе со своей дочерью. А что, есть проблемы? – Коди нахмурился, и в его голосе вновь зазвучали нотки раздражения.
Даниель не нравилось, как он на нее смотрел: следил за ней, как стервятник за возможной жертвой. Их взгляды встретились, и словно электрический ток прошел между ними. Даниель начала задыхаться. Ей стало стыдно: она-то полагала, что Шеф ходит от одного фургона к другому и сыплет комплиментами по поводу стряпни «общих мамочек», а он, оказывается, хочет провести время с дочерью. Как же Коди отличается от Скотта! Бывший муж Даниель не любил проводить время с Линн.
– Мама, не позорь меня, – сквозь зубы прошипела Линн.
Молли таинственно ухмыльнулась и предложила:
– А почему бы ему не спеть, чтобы заслужить ужин?
Даниель неуверенно улыбнулась.
– Пожалуй. Сегодня был тяжелый день, нам всем не мешает немного развлечься, тем более что гости обычно благодарят за еду.
Она заметила, какой уничтожающий взгляд Коди бросил на дочь. Он был взбешен, а Молли не обратила на это никакого внимания. Даниель немножко позлорадствовала: она здесь не единственный родитель, которого безжалостно эксплуатируют.
Коди рвал и метал. Молли прекрасно знала, что он не хочет быть узнанным. Конечно, это она предложила ему путешествовать под его настоящей фамилией. Пока все шло хорошо, но после предложения дочери ситуация могла измениться.
Молли напрочь забыла о том, что пообещала перед поездкой. Если в лагере узнают, что ее отец – популярный исполнитель кантри, отдыху конец. Путешествие по прерии – это единственный шанс хоть ненадолго избавиться от надоедливых журналистов. Безусловно, Молли гордилась отцом, но ей не следовало заставлять его петь. И эту экспедицию Коди согласился возглавлять только потому, что устал от шоу-бизнеса. В том мире никто не знал его настоящего имени, никто не знал о его проблемах. Его агент был убежден, что в жизни певца все должно быть идеально. Всеми правдами и неправдами прошлое Коди тщательно скрывалось.
Ему давно пора отдохнуть. Он безумно устал от «раскруток», договоров со звукозаписывающей студией, рекламы на телевидении, от работы с ансамблем и группой бэк-вокала, а также гримерами, костюмерами, секретарями и прочим обслуживающим персоналом. Все это требовало огромных затрат времени, энергии и немалых денег. Он работал и работал. Видит Бог, он заслужил этот маленький отдых.
Комфорт, развлечения, женщины… Две недели вдали от города казались Коди раем. Возможно, это не было похоже на отдых, о котором он мечтал. Но в общем было не плохо. Он так привык к женщинам, не отходящим от него ни на шаг, что яростное сопротивление Даниель, ее равнодушие задели его. Уже давно ни одна женщина не волновала его так, как эта рыженькая. Вот и сейчас она казалась ему невероятно красивой в лучах заходящего солнца.
Когда Коди целовал ее, ему почудилось, что на секунду она прильнула к нему, а потом вновь оттолкнула. Раньше женщины никогда с ним так не поступали. Никто прежде не возражал против его поцелуев. Интересно, сделала бы Даниель то же самое, знай она, кто он на самом деле. У славы есть свои преимущества, но она лишает человека возможности отличать истинных друзей от тех, кто водит дружбу с известным и богатым артистом. Если бы Даниель узнала его, она бы запела по-другому. Только Рэйчел была иной. Для нее не имело значения, сколько долларов у него в кармане, очень ли он знаменит; в отличие от других представительниц слабого пола, она никогда не была «золотоискательницей».
Коди представил себе реакцию Даниель, узнай она внезапно его сценическое имя. Но тут же понял, что все эти фантазии – мажор его испуганного сердца, на самом деле он просто боялся признать, что Даниель чем-то напоминала ему Рэйчел. Рэйчел умерла. Вместе с ней оборвалась какая-то невидимая ниточка, связывающая его с жизнью. Он вконец отчаялся. С течением времени боль утраты постепенно утихает. Она не исчезла, но уже не сводила с ума. Это была тупая, ноющая, нескончаемая боль. После смерти Рэйчел Коди возненавидел слово «любовь». Это чувство больше не существовало для него. Каждый раз, когда он вспоминал слова священника: «Пока смерть не разлучит вас», – ему казалось, что жизнь кончена. Когда-то он не вдумывался в смысл этих слов и не предполагал, что Рэйчел может так скоро уйти из его жизни.
Коди кашлянул и неуверенно сказал:
– Не уверен, что вашим прекрасным ушкам понравится мое пение.
Девочки принялись его упрашивать.
– Пожалуйста… – хором умоляли они.
Коди не выдержал и заулыбался. Эта обаятельная, ослепительная улыбка взволновала Даниель. Именно поддавшись очарованию таких парней, как Коди, глупышки вроде Линн совершают ошибки.
Она сама была немногим старше своей дочери, когда встретила очаровашку Скотта. Но уж теперь не позволит улыбчивому красавцу ковбою сбить ее с толку страстными поцелуями.
В конце концов Коди уступил уговорам девочек, одарил Даниель каким-то странным, оценивающим взглядом и исчез в фургоне, откуда появился через несколько минут, неся в руках видавшую виды гитару.
Стараясь не встречаться с ним глазами, Даниель начала раскладывать еду по бумажным тарелкам, одну из которых протянула Коди. Он аккуратно взял остывающий ужин и тяжело вздохнул. Сердце Даниель не выдержало: она сжалилась и положила вторую порцию.
– Спасибо, рыжая. Твоя стряпня пахнет потрясающе. Сдается мне, я еще никогда не ел ничего подобного, – похвалил он и ласково улыбнулся.
Даниель покраснела. Она ненавидела лесть, хотя его комплимент ей понравился.
– Если хотите сделать мне приятное, называйте меня по имени.
– Слушаюсь и повинуюсь, мэм.
Даниель нахмурилась. Даже «рыжая» звучало лучше, чем «мэм». Что нужно сделать, чтобы он ее зауважал?
После ужина Коди взял в руки гитару и провел рукой по струнам. Он заиграл какую-то медленную, грустную мелодию. Играл он просто потрясающе, любовно дотрагиваясь до струн своей старенькой гитары. А потом запел, и Даниель вся затрепетала. Пламя костра как-то по-особенному освещало его лицо, а голос, казалось, эхом разносился по всей прерии.
«Интересно, – думала Даниель, – много ли девушек потеряли голову из-за этого парня? Наверное, немало. И не мудрено. Он самый необыкновенный мужчина, которого я когда-либо встречала».
Коди пел замечательную песню – трогательную балладу о несчастном влюбленном, тайно мечтающем о девушке, которая ему не принадлежит. Девочки затихли, только изредка то одна, то другая томно вздыхали, а Даниель вдруг подумала, что Коди безумно похож на молодого Фрэнка Синатру.
Он пел так искренне и проникновенно, что казалось, будто он сам нежный и романтичный герой его песни. Эта удивительная мелодия растревожила сердце и окончательно смутила Даниель. Лицо Молли светилось гордостью и безграничной любовью к отцу. Даниель внезапно ощутила уважение к нему. Его непростое решение одному воспитывать дочь достойно восхищения. На секунду Даниель пожалела, что у Линн никогда не будет такого отца, как Уокер.
Мелодия в стиле кантри, которую играл Коди, очаровала девочек. «Значит, им нравится не только то, что они слушали всю дорогу по пути из Денвера». Это порадовало Даниель. «Возможно, – подумала она, – такая маленькая перемена поможет им сблизиться с природой… Ведь кантри – это музыка истоков, рожденная природой и жизнью». Да, Коди Уокер действительно будто загипнотизировал их. Он непринужденно улыбался, выражение его лица стало мягче, подобрел и взгляд, а в уголках глаз появились милые морщинки. Такой Коди нравился Даниель все больше и больше.