Твоя тень в темноте
рассказ
Ночь. Время теней… Но разве можно разглядеть их в кромешной тьме? Блики света на обнажённых телах – танец страсти. А блики мрака? Кто их видел? Кто может рассказать, как прекрасны и чувственны движения теней в чернильной темноте полночи?
А тени во мраке танцуют, льнут к обнажённой коже любовников, стирают грани между явью и сном… Как тишина поглощает прерывистое дыхание любви, так тени пьют прикосновения, взгляды в никуда, притяжение одного невидимого во мраке существа к другому… И ты слеп, но руки скользят по гладкой коже того, кто в этот миг един с тобой… Сердцу не нужны глаза, чтобы видеть.
Ночь… Время теней…
-Ау! Леся! - позвала Жанна и картинно помахала перед моим лицом растопыренной пятернёй. – Очнись уже! Я тебя пятый раз окликаю.
Вздрогнув, я растерянно улыбнулась ослепительной платиновой блондинке и по совместительству лучшей подруге.
- Прости. Ты что-то сказала?
- Ох, ты сегодня сама не своя, - раздражённо всплеснула руками та. - Битый час распинаюсь перед тобой, а внимания – чуть. Хотя какое «сегодня»! На прошлой неделе тоже самое было. Влюбилась, ты что ли?!
- Нет! – почти взвизгнула я, чем окончательно ввела подругу в заблуждение.
- Ого! Даже так! И кто он?
- Никто!
- Да тише ты. На нас уже люди оглядываются, - приструнила Жанна, и, склонившись, продолжила шёпотом: - Я его знаю? Не Сергей случаем? Или Игорь?! Только не говори, что Макс! Я такого разочарования просто не переживу.
- Этот пустозвон? - Я возмущенно фыркнула и с деланным энтузиазмом занялась мороженым. – Да скорее ад замёрзнет!
В этом кафе, куда мы заскочили согреться и заодно поболтать о своём, о девичьем, десерты подавали исключительные. И пирожные, и тортики, а мороженое! М-м-м… Выше всех похвал. Не какое-нибудь искусственное - самое настоящее. Его прямо здесь, в кафе делали. При желании, можно даже посмотреть как. Я как-то ходила, подглядывала за процессом.
Это я к чему – десерт в стеклянной вазочке более чем заслуживал внимания, но уже на третьей ложечке сливочного чуда многозначительный взгляд подруги и её просто-таки звенящее безмолвие сделали своё дело. Пришлось объясняться:
- Понимаешь… тут дело совсем не в этом. Просто…
Белая фарфоровая чашечка на столе исходила ароматным паром. Запах кофе напомнил о…
- Ну! – почти ложась грудью на столик, прошипела Жанка, первая красавица нашего филфака. – Чего замолчала?! Я же сейчас от любопытства умру! Олеся, солнце моё, продолжай!
- У меня галлюцинации, – выдавила я из себя чуть слышно и стиснула зубы.
- Чего? – непонимания на идеально накрашенном личике подруги было столько, что подумалось: ещё немного, и оно вместе с косметикой вот-вот прольётся на белую скатёрть.
- Галлюцинации, - усердно рассматривая мороженое, повторила я тихо.
- Шутишь?
- Ничуть.
- Но, Лесь, ты же не куришь, не пьёшь и уж наркотиками точно не балуешься. Надеюсь…
- Откуда сомнения в голосе?! – обиженно вскинулась я. – Если бы я сошла с ума до такой степени, чтобы принимать всякую дурь, уж точно не психовала бы из-за каких-то видений!
- Хм… а поподробнее можно? – побарабанив пальцами по голубенькой скатёрке, растерянно протянула подруга. - Не совсем понимаю, о чём ты.
- Я тоже, - призналась я честно и тяжело вздохнула. – Хоть к психиатру иди!
- Давай по порядку, - «включила» аналитика Жанна. – Что, как, когда?
Давай, - всё же решилась я поделиться своим кошмаром. Хотя… Какой же это кошмар? - Началось всё пару месяцев назад. Помнишь, мы контрольную Семён Палычу сдавали?
- Ещё бы! У него тогда на семейном фронте не ладилось знатно. Мужик словно с цепи сорвался в стремлении поделиться дурным настроением со всем миром и наш курс на ушах стоял.
- Так вот, я тогда сразу семь работ писала…
- Семь?! Я думала четыре! – возмущённо взвыла Жанна. – Ты же себя в таком темпе угробишь! Сколько тебе говорить, девушке неприлично так пахать! Учеба, работа дурацкая, да ещё…
- Не начинай, - отмахнулась я досадливо. – Не я первая, не я последняя. Не у всех же родители зарабатывают достаточно, чтобы оплачивать и учёбу, и квартиру. И даже на бюджетном особо не пошикуешь. Жить на что-то надо.
Жанка примолкла, хотя и скорчила брезгливую рожицу. Впрочем, её отношение к моим потугам на ниве подработки я и без того знала. И даже понимала в какой-то степени. Ей, девочке из вполне обеспеченной семьи, не нужно было особенно напрягаться, чтобы иметь и шмотки, и кусок хлеба с маслом на ужин. К тому же, её родители жили здесь, а мои в глухомани.