— Делай. — Петиция нетерпеливо встряхнула меня. Мои ноги болтались как кукольные. — Мне еще надо успеть в гости.
Когда я пришел с войны, какой-то тип спросил меня, что там было хуже всего. Я тогда ответил, что проклятая армейская жрачка. Но в действительности на войне хуже всего то, что в дыму и хаосе не знаешь, откуда прилетит следующая пуля. Еще страшнее — точно знать откуда, когда ствол приставлен к голове, а из раздавленной пересохшей гортани вырывается еле слышное «не-не-не».
Мир взорвался.
— Подожди, пока я не заверну за угол, — сказал я, вернув ей папку. — И поезжай домой, несгибаемая дама Дейл.
— Ради Христа… — Она сползла пониже в кресле, словно боялась, чтобы кто-то нас не увидел. — Зови меня Софи, Джек. Сколько я на тебя работаю?
— Три года. Держишь меня в руках, а заодно и контору на плаву.
— Я заслужила прибавку.
Ее пульс снова зачастил, как у кролика, и жажда вернулась. В горле чувствовалась горечь, как после ужасного похмелья. Жажда пахла ею, «Шанелью», и мягкостью, и приготовленным ею бифштексом. Мои пальцы шевелились, норовя преодолеть расстояние между нами и вцепиться в ее платье. Милое голубое платьице, с высоким воротом и облегающей талией. Она в нем хорошо выглядела.
Никогда раньше не замечал, как отдыхает глаз на мисс Дейл. Да, я не очень наблюдателен…
— Иди домой, Софи. — Вылезшие клыки мешали говорить. Софи… Я впервые произнес ее имя, и то скомкал. — Ты — куколка! Ты просто куколка!
— Что ты будешь делать? — Прежде она никогда не задавала такого вопроса. Спрашивала: «Куда вы задевали ту папку», «Не подать ли кофе?» и «Что сказать Бойлстону, когда он позвонит насчет ренты?» А об этом никогда не спрашивала.
— Собираюсь закрыть дело Кенделлов.
Я вылез из машины и, тихо прикрыв за собой дверцу, пошел по улице. Как я и велел, она дождалась, пока я не зайду за угол. Потом мотор «форда» заурчал и машина отъехала. Я услышал шум машины, но настоящее облегчение испытал, когда вдали затих ее пульс.
И почти сразу услышал чей-то еще. Барабаны со всех сторон, а во мне жажда прожигает дыру, и дождь льет на непокрытую голову. Я поднял ворот, помечтал о бутылке виски и направился в Чайна-таун[18], где можно найти все. Чего там только не едят, а у меня там были друзья. Удивительно все-таки, как человек, который не моргнув глазом выслушивает просьбу спрятать труп или ком испачканной кровью одежды, странно смотрит на тебя, если ты просишь раздобыть… кровь.
На это есть мясники. Довольно быстро я нашел то, что искал. У меня остались мои девятнадцать долларов плюс двадцать из заначки мисс Дейл — Софи — из кухонной банки. Она сказала, чтобы я не стеснялся и что она возьмет свое со следующим жалованьем. Мне предстояло позаботиться о том, чтобы заработать ей на следующую получку, как только покончу с этим делом. Хотя оно оказалось не таким простым.
Два часа меня выворачивало — организм бунтовал, — но на третий жажда взяла свое, и я выпил чуть ли не ведро горячей меди, а потом со стоном повалился, как накачавшийся наркаш, на грязный пол чайна-таунской бойни. Мне было хорошо. Боль в кишках утихла, волны тепла расходились из живота, вызывая слезы на глазах.
Я купил еще ведро. А потом ушел оттуда, потому что даже там не все могут спокойно вынести такое действо. Поразительно, на что способен человек, когда дама в зеленом убьет его и подставит за убийство!
Теперь мне понадобилась машина. На краю Чайна-тауна пристроился гараж Бенни. Чтобы его поднять, мне пришлось взломать дверь и силком вытащить его из постели. Он не понимал, зачем мне подержанный пикап и двенадцать канистр керосина.
— Даже знать не хочу! — проныл он. — Ты зачем испортил мне дверь? Боже, Беккер, ты…
— Заткнись! — Я отсчитал десятку из своего тающего на глазах счета и положил перед ним. Прикрыл деньги ладонью, когда он к ним потянулся. — Ты меня не видел, Бенни!
Деньги появились снова — и он мигом сцапал десятку.
— Я никогда тебя не видел, Джек. И чертовски надеюсь больше не увидеть. Не хочу! — Он поскреб щетину.
Я слышал скрип каждого волоска, а сердце у него хлюпало — не то что сладкая мелодия пульса Софии. Долго ли еще проработает его сердце под накопленным слоем жира?
Мне было все равно. Я уехал. И надеялся, что Бенни не позвонит в полицию. У него полон двор краденых машин, и он по жопу в долгу у Папаши Жинетта, так что вряд ли…
И все-таки я беспокоился всю дорогу до Гарден-Хайтс — тихого ухоженного квартала богатых особняков, среди которых отыскал нужный. Потом пришлось придумывать, как перетащить двенадцать пятигалонных канистр через девятифутовую каменную стену.