– Прошу, – подтолкнув в её сторону кофе и бокал с десертом, сказал я. – Угощайся. Я слышал, сладкое поднимает настроение.
– Спасибо, Энтони, – сказала она и обхватила своими длинными изящными пальцами чашку.
Я издал смешок.
– Я хорошо помню о твоей особой страсти к сладостям. Должно быть, ты помнишь нашу прекрасную ночь на Примроуз-Хилл? Тогда мы, кажется, едва не подхватили сердечный приступ от количества кофе.
Слово «ночь» полилось из моего рта как сладкое вино прямиком в уши Жаклин. Это слово связывало нас с нашим первым поцелуем; мне тогда пришлось изрядно попотеть, чтобы перебороть своё желание трахнуть её прямо там, на зелёной свежей траве, наплевав на всех окружающих нас людей, что приезжали в этот парк подышать свежим воздухом и поглядеть на восхитительные виды. В памяти Жаклин та ночь так и осталась «нашей ночью любви», а в моей – как изящный обман очередной девочки. Я помню до сих пор то, как Жаклин была очень в себе не уверена; наверное, полагала, что такой как я заслуживает девушки роскошнее неё. Или, может, просто ломалась, строя из себя недоступную.
Я наконец заметил, как губы – ох, эти сладострастные губы, заставившие мой член отозваться в штанах, когда я живо представил, как она сосёт мне, сидя на коленях, – вроде как приподнялись в небольшой ухмылке. В почти незаметной ухмылке, однако от меня подобного невозможно было бы скрыть.
– Ты потрясающе выглядишь сегодня, – сказал я. Девочки любят, когда нечто подобное выговаривают их возлюбленные. – В прочем, потрясающе ты выглядишь всегда, но почему-то именно сегодня ты словно сияешь… Может быть, у тебя появился ухажёр, вознамерившийся украсть тебя у меня?
– Ничего глупее я не слышала. – Девочка поднесла к губам чашку и проглотила немного кофе. – Ты слишком хорош собой, чтобы я могла смотреть на кого-то другого, Энтони.
Я изобразил весьма правдоподобный, но тихий смешок, когда взял в руку свой кофе и сделал пару глотков горячей крепкой жидкости.
Моя вера в то, что каждую женщину на этом свете можно подчинить своей воле, крепчала с каждым днём. Я мысленно ставил галочки в своей голове, когда из моей спальни выходила очередная девочка. Ни одна ещё не отказывала мне, ни одной не удалось справиться с желанием раздвинуть передо мной свои ножки.
А как может быть иначе? Любая сходит с ума при виде меня.
Жаклин Лоусон была самозабвенно влюблена в меня все эти годы. Об этом говорил её взгляд. Взгляд чёрных тусклых глаз, так и кричащих: «Возьми меня прямо здесь!», и розовый язычок за её губами, которые она зубками прикусывала.
Я ухмыльнулся своим мыслям, когда вспомнил, что говорят о Жаклин Лоусон её родственники, друзья и знакомые. Они уверенно вещают о том, что она чиста и невинна как дитя. О том, что она ждёт одного единственного мужчину – своего будущего мужа, – и только на нём одном она будет усердно скакать.
Её родственники – кучка придурков, застрявших в 18 веке.
Но они не знали, что её первый секс был со мной на заднем сиденье моей машины, когда мы остановились около театра в одном из районов Лондона. Не знали и не узнают, что именно я уже давно лишил её девственности, что научил её сосать мне член, и что она так в этом преуспела, что никому кроме как неё я этого делать не позволяю. Конечно, она отдалась мне, будучи уверенной в том, что я женюсь на ней и о планах родителей она тоже имела какое-то понятие. Так что Жаклин нечего было терять. Какая разница – дать мне овладеть её вагиной сейчас или после свадьбы, если в любом случае брак состоится?
Я подолгу сидел и смотрел на её губы, которые она прикладывала к краю чашки, попивая из горячего кофе, и временами облизывающий их розовенький язычок
и я видел, как вырываю её язык вместе с её чёртовыми губами, и кровь капает капает капает на землю, пропитывая собой почву.
– Если хочешь, – сказал я тихо, немного поддавшись вперёд, – мы можем…
Договаривать мне не пришлось, ведь Жаклин поняла всё без лишних слов.
– Я… – что-то промычала она, когда я коснулся её щеки, а затем привлёк к себе, целуя в розовые губки.
Я не помню, как мы оказались в моей спальне спустя пять минут, но помню, как снял с неё это красивое платье, а затем сорвал нижнее бельё бледно-красного цвета с изящными кружевами там, где находилась её вагина. Я повалил Жаклин на кровать и прижался пахом к её аппетитной заднице. Мне не терпелось войти в неё как можно грубее и резче, чтобы она закричала от неожиданности.
И спустя всего несколько секунд я и в самом деле уже трахал её, стараясь насладиться искусными женскими стонами вдоволь. Без каких-либо препятствий я уже вовсю касался красивого тела где мне только вздумается, осознавая, что на этот раз она превзошла саму себя с нашего последнего раза.