– Делаю кровь с молоком, – ответил он.
Внедорожник понесся по проспекту – такому же, как всегда; мелькнул памятник динозаврику, потерявшему хвост, который символизировал студентов, сдавших сессию, и Саша снова приказала себе: проснись. И не проснулась.
– Исцеляющий коктейль.
Саша почувствовала тошноту и искренне пожелала, чтобы Денис не решил исцелять ее таким дивным средством.
Она бывала в главном корпусе медицинского по пятницам: ходила в городской клуб интеллектуальных игр, и мама говорила, что там надо не умничать, а кокетничать: умных этим ребятам хватает и на лекциях, а вот красивые сроду не обращают на них внимания, а врач в семье всегда пригодится. Денис двигался быстрым упругим шагом, над золотыми заклепками его портупеи дрожал воздух, а Саша смотрела по сторонам, на знакомые зеркальные колонны вестибюля, и обещала себе, что однажды вернется.
Это помогало удержаться на ногах.
Когда они шли к входу в университет, то Денис вдруг резко шагнул в сторону и оттянул Сашу за собой – они смешались с идущими студентами, и Саша подумала, что ее спутник не хочет кому-то попадаться на глаза. А вот, кажется, и этот человек – немолодой, высоченного роста, в дорогом костюме, явно пошитом по мерке, а не купленном в магазине, он двигался словно огромный айсберг через студеный океан. От него так и веяло мощью и холодом, тонкие губы были горестно сжаты, взгляд темнел из-под косматых бровей, и Саше показалось, что один глаз великана, правый, – ненастоящий.
Ноздри Дениса дрогнули, словно он не хотел сражаться, но был готов к битве. Великан прошел к воротам, вышел на улицу, и Саша увидела, как из сверкающего внедорожника выскочил кто-то вроде его помощника и чуть ли не с поклоном открыл дверь. Денис ухмыльнулся и потянул Сашу в сторону входа.
– Кто это был? Тот великан? – спросила Саша, когда Денис показал документы охранникам и их пропустили в вестибюль.
– Так, один знакомый. Мы с ним не очень-то дружим. Сейчас просто не захотелось связываться.
– Я так и поняла, – кивнула Саша. Денис покосился в ее сторону, но ничего не сказал.
Второй этаж был оцеплен полицией. Немногочисленные студенты и преподаватели, которые сдавали и принимали последние экзамены в субботу, толпились на лестнице, поднимались на цыпочки, стараясь рассмотреть, что творится за распахнутой дверью, над которой, кажется, висела дымка боли и горя. Денис поднял красно-белую ленту, Саша скользнула под ней, и они вошли в ректорат. Здесь тоже было полно народу, секретарша в ярко-желтом деловом костюмчике обливалась слезами, шумно сморкаясь в бумажный платок. Денис подтолкнул Сашу к освободившемуся стулу, с которого поднялась женщина в светлом платье, и приказал:
– Посидите тут, я скоро. И постарайтесь не отсвечивать.
Саша послушно кивнула, всеми силами пытаясь сделаться маленькой и незаметной. Денис нырнул в кабинет ректора, и голоса, которые разлетались оттуда испуганным облаком мотыльков, тотчас же стихли. Затем вышли двое полицейских, которых вызвали для констатации смерти, за ними проследовала троица в белых халатах и встала в коридоре, негромко сожалея о том, что здесь нельзя курить.
Саше казалось, что у нее в животе возится целый пчелиный рой, настолько ей было тревожно и жутко. Бросив взгляд под стол, она увидела удлинитель, из которого торчали шнуры для зарядки, и подумала, что, возможно, сможет зарядить свой смартфон в другом мире. Наверно, она изменилась в лице, потому что рыдающая секретарша на мгновение прекратила выть и посмотрела на Сашу так, словно только что поняла: в приемной есть кто-то еще кроме нее – и этот кто-то сумел ее напугать сильнее убийства ректора.
Вскоре вышел и Денис в компании немолодой женщины – аккуратное каштановое каре, остроносое холеное лицо, которое частенько бывало в руках пластического хирурга, изящный брючный костюм и морозный взгляд, который, казалось, мог отделить душу от тела. Но когда женщина смотрела на Дениса, в ее глазах мелькало что-то живое и сочувствующее.
– Больно? – спросила она и щелкнула по одной из золотых бляшек на портупее. – Кажется, это новая?
Денис снова дернул ртом, обозначая улыбку, но он смотрел на женщину так, словно она была для него кем-то очень близким и важным.
– Мы давно не виделись, Зоя Владимировна. Новых уже пять.
Зоя Владимировна удивленно подняла четко очерченную бровь.
– Бедный мой мальчик.
В ее голосе звучала нескрываемая печаль. Саше показалось, что она стоит возле замочной скважины и заглядывает туда, куда не следует смотреть. Денис казался ей статуей, высеченной из прозрачной ледяной глыбы, – и вдруг Саша почувствовала, что ему сейчас больно и он тщательно скрывает эту боль.