– Пейте, вам станет легче. Действует намного быстрее седативных. Вам надо успокоиться, Саша. Просто поверьте мне, я вам ничего плохого не сделаю.
Саша зажмурилась и стала пить – медленно, по глоточку, сражаясь с подступающей тошнотой. Денис напомнил себе, что рядом с ним выбросок. Она не ломается и не кокетничает, просто самые обычные вещи кажутся ей дикими и неправильными. Его кровь с молоком медленно успокаивала течения магии в душе Саши: еще чуть-чуть, и она сможет опомниться.
Больно ли сосуду, когда в него льют кипяток?
– Что это за рогатая женщина у вас на медальоне? – спросила Саша, когда автомобиль выехал на дорогу.
– Святая Есения, оленья дева, – ответил Денис. – Исцелительница. У вас такой нет?
Саша отрицательно мотнула головой.
– Она была оборотнем. Могущественной волшебницей, – продолжал Денис.
Дорога шла среди лугов, кругом цвел и кипел июнь, рассыпаясь пригоршнями красок, и он подумал, что давно не выезжал на природу. Он, кажется, только сейчас по-настоящему заметил лето. Оно тянулось к Денису всеми запахами и звуками: ароматом цветов и трав, взвизгами стрижей, теплым ветром – и шептало: остановись, побудь со мной, задержись хоть на минутку! Он смутно различал слова, но они пробудили в нем волнение и что-то похожее на далекий освежающий восторг.
– Потом уверовала, лечила безнадежно больных и приняла мученическую смерть, – продолжал Денис и произнес ту короткую молитву, которая была с ним с раннего детства: – Святая Есения, забери наши боли и скорби, моли Бога о нас.
Саша понимающе кивнула. Денис посмотрел на нее – да, кровь с молоком помогла. Сейчас рядом с ним сидела обычная девушка, а не перепуганный до смерти зверек.
– Я попробую помолиться, – негромко сказала Саша. – Может, она меня услышит.
– …И вот впервые за несколько лет нам повезло, в Тульской области поймана самая настоящая среднерусская русалка. – Ведущий обернулся в сторону участников праздника и, указав на девушку в длинном белом платье, продолжил: – Сейчас ее нарядили в чистые одежды, и участницы обряда готовят для нее венок из березовых веток.
Саша поежилась, настолько жутко и неправильно это выглядело: журналист со знакомым красно-белым логотипом местного телеканала – и русалка, которая периодически распахивала рот, показывая несколько рядов острых зубов-иголок. Если бы не эта пасть от уха до уха, русалка ничем не отличалась бы от остальных ровесниц Саши. Светлые волосы, карие глаза, круглое лицо – ничего особенного. Девушка как девушка, пока ей не приходит в голову разинуть рот.
Час назад они с Денисом приехали к реке. Здесь уже собралось множество людей, и Саша сказала себе: «Это приключение. Опасное и необычное приключение, я пройду его до конца и вернусь домой». Так было пусть чуть-чуть, но легче. Так можно было дышать. Иногда по животу прокатывал спазм, Саша вспоминала, как выпила жуткий коктейль из молока и крови, и ее начинало тошнить – тогда она косилась в сторону Дениса и приказывала себе успокоиться.
Удивительно, но у нее получалось.
В обряде участвовала молодежь: юноши и девушки в народных костюмах надели венки из березовых веток и готовили веники – как объяснил Денис, ими будут гнать русалку к реке. Саша смотрела на красные бусы на девичьих шеях, на яркую вышивку рубашек, на босые ноги в траве, и ей казалось, что она до сих пор падает – куда-то глубоко и далеко, за тысячи лет и километров от своего прошлого. А вокруг плыл вечер, золотой и розовый, пронзительно и светло пахли травы, напитанные солнечным светом, мир был алым, зеленым и синим, словно картинка в книге со сказками, и ощущение чуда уверенно шагало по земле, вот только Саша не была уверена в том, что это чудо будет хорошим.
– А вот идут молодые люди, охранники русалки!
Ведущий и оператор протиснулись мимо Саши и Дениса, и на мгновение она вновь ощутила тошноту – слишком хищно смотрел ведущий, слишком алчные нотки звенели в его голосе – и невольно схватила Дениса за руку. Он покосился в сторону Саши, но не сказал ни слова.
– Они будут бежать рядом с ней, не позволяя ударам веника достичь ее ног. А вот и наши бабушки, которые будут петь величальные и славильные песни.
Саша увидела старух в народных костюмах: вместо березовых венков на их головах красовались пестрые платки; женщины выглядели довольными и гордыми, словно им предстояло сделать что-то очень важное.