– Когда русалка пробежит по полю, охранники отступят и дадут возможность разорвать ее…
Саша обернулась к Денису и с надеждой спросила:
– Ее ведь не на самом деле будут рвать? Он так говорит, будто…
Денис снова дернул ртом – почему-то такая улыбка одновременно пугала и заставляла жалеть его.
– Вон, смотрите.
Саша посмотрела, куда показывали, и увидела толпу девушек и парней, которые несли огромную соломенную куклу. Обычные ребята, студентки и студенты, ровесники Саши, сейчас они казались пришельцами из прошлого, красивыми и опасными. Такими же были их деды и прабабки… Саше вдруг почудилось, что из травы поднимаются призрачные силуэты людей: предки встали рядом с потомками, и теперь нельзя было понять, кто где.
Появились женщины с вениками: Саша узнала в них крапиву. Веники с шутками и прибаутками передавали зрителям, которые довольно выстраивались в линию. Русалка зашипела, оскалилась, и один из охранников, совсем молодой паренек, что-то бросил в нее. Шипение перешло в тонкий жалобный визг, и Саша увидела, как на поднятых руках русалки надуваются пузыри.
– Соль. Лучшее средство, чтобы отогнать или усмирить русалку, – негромко объяснил Денис, и в это время старухи запели:
Саше сделалось тоскливо. Оператор снимал поющих женщин, журналист держал микрофон на отлете, у кого-то из зрителей звонил телефон – мелодия была из старого французского фильма. «Мамочка, помоги мне проснуться, – подумала Саша. – Пожалуйста, мамочка!»
Наверно, ее уже ищут. Наверно, мама позвонила в полицию, и поисковая команда прочесывает окрестности Мальцево, пытаясь отыскать пропавшую студентку. А Саша стоит среди толпы зевак, держит Дениса за руку и смотрит, как парни-охранники выталкивают русалку вперед.
Один из них вдруг повернул голову, и Сашу окатило ледяной водой ужаса: прямо ей в глаза смотрел тот самый упырь, который раскрыл над ней вороньи крылья на остановке. Кажется, Саша разучилась дышать, она смотрела, не в силах отвести взгляд. Сейчас на упыре была не футболка с пирамидами и джинсы, а белая домотканая рубаха с алой вышивкой по вороту, подвязанная шнурком, и такие же белые штаны, заправленные в высокие сапоги. Он смотрел на Сашу и смеялся, весело скаля белые острые зубы.
Это затянули уже девушки, и Саша наконец-то смогла собраться с силами и выдохнуть:
– Это он.
В ту же минуту русалка бросилась бежать. Крики поднялись до небес. Зрители вопили, улюлюкали, пытались огреть ее крапивным веником по ногам – русалка шипела и неслась вперед, к надежде на спасение, туда, где призывно изгибалась лента реки.
– Он! – крикнула Саша, глядя, как упырь схватил русалку за руку и почти потащил за собой.
Зрители бросились за ними с веселым хохотом, и оператор едва не выронил камеру. Денис кивнул и рванул за русалкой и ее охранниками так быстро, что Саша едва поспевала за ним. Все закрутилось красно-белой каруселью, в ушах плескались вопли, и Саша вдруг увидела, что охранники русалки отшатнулись от нее.
Над лугом повисла тишина. Упырь обнимал русалку, дразня, цокал языком. Чуть в стороне поскуливал юноша, зажимая окровавленное плечо. Денис стоял перед упырем, небрежно крутя в руке очередной амулет на цепочке, и Саша увидела, как над его портупеей снова поплыли золотые блики.
– Снимай, – едва слышно прошептал ведущий.
Саша сделала шаг назад. Тишина вокруг нее так и звенела. Люди замерли, боясь пошевелиться; одна из старух в богато украшенном народном платье швырнула в раненого парня пригоршней соли и прошептала: «Тьфу, тьфу, чур!»
– А-а… – протянул упырь и рассмеялся.
Зубы русалки застучали, глаза закатились под веки – кажется, она не знала, кого ей сейчас надо бояться. Кто-то из девушек всхлипнул и тотчас же умолк.
«Проснуться», – подумала Саша и не смогла.
– Это ты ее сюда вытащил? – спросил Денис. Его голос звучал так, словно он полностью владел ситуацией и упырь был для него чем-то вроде таракана, который забежал на стол.
– Ага, – весело согласился упырь. Его белые зубы стали длиннее и острее, выдвинулись вперед. – Надо было. Ой как надо.
– Кому?
Упырь оскалился, и русалка тихонько заскулила. Оператор всхлипывал, но Саша увидела, что он продолжает снимать. Девушки, которые несколько минут назад пели и радовались празднику, не сводили глаз с Дениса. Саша покосилась в сторону старух. Их губы шевелились, и Саша прочла по ним: «Отче наш, иже еси…»