А потом появился парень. Молодой, на пару лет старше Саши, одетый в видавшие виды джинсы, стоптанные кроссовки и футболку с египетскими пирамидами, он шел к остановке, спрятав руки в карманы, и Саша не понимала, почему ей вдруг сделалось настолько жутко.
Просто парень. Возможно, такой же студент, как и она. Или житель соседней деревни, идет в гости к родственникам в Мальцево… Откуда он взялся, тут же никого не было минуту назад!
Саша машинально сунула руку в карман и вынула ключи от дома, сжала в ладони. Кричать бесполезно, ее никто не услышит, – можно попробовать отбиться ключами, ранить его, если вздумает напасть. Впрочем, чего бы ему нападать? Незнакомец держался вполне миролюбиво: проходя мимо остановки, он оценивающе посмотрел на Сашу и спросил:
– Сидишь?
– Сижу, – буркнула Саша.
Парень выглядел вполне располагающе: высокий, худой как щепка, светловолосый и светлоглазый, он казался провинциально милым. Люди с такими лицами не совершают подлостей. Люди с такими лицами играют Иванов Царевичей в театрах юного зрителя.
– Ну сиди, сиди, – беспечно сказал он и пошел к перекрестку.
Саша завороженно смотрела ему вслед. На перекрестке парень вдруг развернулся и двинулся обратно – Саша почувствовала, как в животе зашевелилось что-то ледяное, липкое.
Не человек – маска, которую надело невидимое нечто. Когда-то у него был вид черного коня с гниющей мордой, а теперь… Теперь он хочет подойти к Саше, но что-то его не подпускает.
– Автобуса ждешь? – поинтересовался незнакомец, сев с ней рядом. На его левой руке Саша заметила татуировку: черно-синие перья, словно рука была крылом. Она отодвинулась на скамье, с трудом подавив порыв броситься бежать. Куда угодно, обратно в Мальцево, неважно – лишь бы подальше от этого человека, от этого взгляда, в котором плывут золотые блестки.
– Жду, – пробормотала она.
– Ну жди, жди, – с прежней беспечностью повторил парень.
Саша поднялась, взяла рюкзак, вышла на дорогу. Где же этот автобус?! Где же хоть кто-то живой, кроме этого странного незнакомца, который подбирается к ней, как охотник к добыче?!
Она понимала, что выглядит полной дурой. Парень мог быть просто деревенским болтуном, которому захотелось почесать язык. Он, в конце концов, не делает ничего плохого – а Саша уже шарахнулась от него. Нервишки шалят, не иначе. Переучилась, переволновалась из-за зачета.
Саша пыталась успокоиться – и не могла. Все в ней звенело, все рвалось и хотело убежать; она не понимала, в чем дело и откуда вдруг взялся этот сырой подвальный страх, и от этого было еще хуже.
– Там дальше, у Никишинского, есть развалины церкви, – сообщил парень с прежним дружелюбием. Нет, ему просто хочется поболтать, не больше…
Вдали Саша увидела ползущий автобус и вздохнула с облегчением.
Все, скоро она уедет. Даже если этот болтун сядет с ней, то ничего не сделает при водителе и других пассажирах.
Незнакомец сидел на скамье, лениво болтая ногами, – и вдруг оказался совсем рядом с Сашей, почти вплотную. От него пахло травами и жасмином, и сквозь них пробивался далекий металлический запах, а за ним Саша уловила что-то еще, настолько жуткое, что волоски на ее руках встали дыбом.
– Хорошая церковь была, – негромко произнес парень и дотронулся кончиком языка до Сашиного уха.
Она с визгом шарахнулась в сторону и увидела, что у незнакомца уже нет рук – черные, глянцево сверкнувшие крылья поднялись до неба, окутывая Сашу.
– Хорошая, да, – повторил незнакомец. Его лицо заострилось, посерело – человеческий облик слетал с него мертвой прошлогодней листвой, выпуская круглые блестящие глаза, перья и золотой клюв. – Там меня и убили. Вот тебе твоя продразверстка, гад краснопузый. А потом я встал. Второй раз на перекрестке зарыли, головой за спину.
Кажется, Саша закричала. Кажется, крылья захлопали, солнце скользнуло вправо и разлилось горящей лужей масла – и все сорвалось во тьму.
Она очнулась, когда поняла, что упала на землю. Чужие руки подхватили Сашу, подняли, и она услышала недовольный голос незнакомца:
– Жива?
Он смотрел на нее – хмуро, оценивающе. Не было никакой тьмы – они по-прежнему стояли на остановке, и пальцы парня, которые все еще сжимали Сашино запястье, были твердыми и горячими.