На мгновение упырь выступил из-за развалин. Дружески махнул рукой, словно желал счастливого пути. Саша почувствовала его улыбку – знобящий мазок по щеке.
«Проснуться», – приказала она себе и не смогла.
– Оборзел, мразота! – выдохнул Слава. Остальные согласно закивали: оборзел. Саша подумала, что они говорят и смотрят так, словно речь идет не об упыре, а о медведе: да, интересно, привлекает внимание, но в нем нет ничего необычного. Он просто часть жизни в этом месте.
«Упырей ведь не бывает», – беспомощно подумала Саша, и внутренний голос ответил: не бывает. Как и настойки труп-корня. Как ты думаешь, что тут происходит?
Голову наполнила боль, охватила тесным металлическим обручем. Саша откинулась на сиденье и подумала, что ей станет легче, когда она вернется домой. Вернется и выбросит все это из головы.
В Никишинском в автобус действительно сели старухи: долго поднимались по ступенькам, долго расплачивались с водителем, долго рассаживались и устраивали свои корзинки с яйцами и свежей зеленью, нудно ругали автобус, цены на проезд, наглую молодежь и власть.
– Так что внучок-то? Веники помогли? – спросила одна из старух у соседки – та по местным меркам была модница, в дешевом платье с аляповатыми цветами. Старуха важно кивнула.
– Помогли, хоть и прошлогодние. Мать моя всегда на Цветного Ивана травы собирала, вот я давеча Сережку ими нахлопала как следует, он и оклемался. – Она посмотрела на попутчиков, словно решила не болтать лишнего, и спросила: – Ну что, Славка, все пьешь?
Слава откинулся на сиденье и невозмутимо заявил:
– Не на твои, баб Свет, не переживай. Ты лучше сестренке труп-корня накапай, ее упырь пуганул. Вон какая бледная.
Баба Света пристально посмотрела на Сашу, и ей захотелось поднять руки и закрыться от этого взгляда. Саша вдруг поняла, что ее знобит, а одежда насквозь промокла от пота.
Ей было страшно. Весь мир вдруг сделался неправильным, искаженным, словно она рухнула в глубину сна и никак не могла проснуться.
Все было не так. Саша знала, что упырей не существует, – но о них говорили совершенно спокойно, и это нельзя было списать на темноту деревенского сознания. А вениками трав, собранными на Ивана Купалу, Цветного Ивана, можно было изгнать любую хворь – об этом им говорили на занятиях, но так никто не делал.
Может быть, она спит? Или бредит?
– Ах ты ж! – подала голос старуха с самой большой корзинкой. Под марлей что-то ворочалось, словно не могло найти выход. – Не лежится ему, паразиту! А ты, дочк, студентка, что ли?
Баба Света сунулась в корзинку, вынула пузырек, завернутый в тряпицу, и протянула Саше. Та машинально взяла, посмотрела на потертую зеленую этикетку: «Труп-корень, вытяжка, капли для приема внутрь. Седативное средство. Подзарядка: АО «Магия-Фарма». Годен до 05.01.2024».
Озноб усилился. Саша окончательно поняла: с ней что-то случилось на остановке, и это не было галлюцинацией. Она… она словно провалилась куда-то…
Все поплыло перед глазами.
– Дочк? Дочк, ты что?
Слава быстро пересел к Саше, и в ту же минуту ее повело в сторону – она уткнулась виском в полосатый рукав его футболки и услышала:
– От же тварь, а? Спортил девчонку-то!
– Слав, ты-то что сидишь, посмотри ей шею! Не кусил?
– Да нет, я смотрел уже. Чистая, просто испугалась.
– Испуги отливаю, переполох убираю, с мощей, с жилочек да с поджилочек… Тьфу на него, окаянного!
Все качалось и плыло: автобус, который снова запрыгал по колдобинам, иконки на приборной панели с ехидно ухмылявшимися святыми, пузырек с труп-корнем, черные вороньи крылья… «Мамочка», – беспомощно подумала Саша, и тьма сомкнулась над ее головой – сквозь нее пробилась мысль о том, что Саше надо обязательно вернуться домой.
Может быть, там она сможет проснуться.
Вечер Саша встречала на скамейке возле закрытой кассы вокзала.
Последний автобус на Тулу ушел полчаса назад – окошко кассы было закрыто, кассирша ушла домой. Саша вынула телефон и попробовала дозвониться до мамы, но ответом ей была только мелодичная трель и механический голос, который говорил, что данного номера не существует. Голову наполнял шум, а руки тряслись, и смартфон никак не хотел убираться в карман.
Мимо проходили люди, смотрели на Сашу с брезгливым презрением, словно она была похожа на наркоманку или сумасшедшую. «А я и правда сошла с ума», – говорила себе Саша, глядя на рекламный щит, на котором красовался пылесос и уверял: «Чищу дом не хуже домового!»