Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
3
Миша позвонил на следующий день после обеда. Юлька уже вся извелась, хотя и была уверена, что позвонит. Они встретились на площади перед Большим театром, но по улице долго не гуляли – Миша боялся за своё горло. Поэтому они шатались по близлежащим музеям, экспозиции не рассматривали, просто грелись и разговаривали. Вернее, говорил в основном Миша. О музыке, о своей учёбе в Консерватории, о своих планах на будущее. Юльке казалось таким значительным то, о чём он говорил, что она и не пыталась вставить своё слово.
Они забегали и в кафешки, но к вечеру всё-таки основательно проголодались. И Юлька пригласила Мишу к себе домой. Он, не ломаясь, согласился. Юлька позвонила домой, и к их приезду мама с бабушкой уже наметали на стол разных вкусностей. Миша вёл себя так просто и естественно, что тут же обаял обеих женщин, про Юльку и говорить нечего, она просто не спускала с него глаз.
Говорили опять о музыке. Бабушка Юльки, Ольга Сергеевна, в молодости была оголтелой «лемешисткой» и даже участвовала в драках с «козлетянками»9. Однажды на Трубной площади их побоище пришлось усмирять милиции, и её чуть не попёрли из комсомола. Юлька слушала бабушку раскрыв рот. Та и раньше пыталась рассказывать внучке о своей бурной молодости, но как-то её это не интересовало. А сейчас было как раз в тему. Миша посмеивался над Юлькиной реакцией. У них-то в Консерватории и не такие байки пересказывали из уст в уста. А потом, ко всеобщему восторгу, спел кусочек ариозо Ленского из Евгения Онегина, которое было коронным номером Лемешева: «Я люблю Вас, я люблю Вас, Ольга, как одна безумная душа поэта…» Бабушка даже прослезилась.
Но вот когда Миша ушел, Ольга Сергеевна, неожиданно для Юльки, не поддержала маминых восторгов, а высказалась в том смысле, что таких талантливых лучше любить издалека, мужья из них никакие, и вся семейная жизнь должна крутиться только вокруг них. Ого-го, сколько всего нужно будет в себе и в своей судьбе переломать, чтобы быть рядом с ними всю жизнь. Юлька сначала даже обиделась на бабушку, но потом, поразмыслив, поняла, что она права. Таланту надо служить, а это не так-то просто. Но утром Юлька была уже готова приступить к службе.
Как скептически не была настроена бабушка, но Мишу всегда принимали в Юлькиной семье с радостью. И даже когда он стал со временем оставаться у них ночевать, а не только кушать, как повелось буквально с этой их первой встречи, она ничем не показала, что не одобряет такого поведения. Как-то незаметно на службу Мише встала не только Юля, но и мама, Татьяна Ивановна, стараясь к его приходу готовить его любимые блюда. Юлька попыталась было приобщиться к готовке ради любимого, но быстро оставила эту затею, трусливо решив, что научится, когда это будет необходимо, когда-нибудь. Нет, ну, правда, в самом деле, любимый Мишкой говяжий язык10, про который он говорил, что от него можно свой язык проглотить, готовился почти полдня, а съедался за 5 минут.
Незаметно пришла весна. Миша готовился к выпускным экзаменам, и встречаться они с Юлькой стали реже. Зато теперь можно было смело гулять на свежем воздухе, вдыхать пьянящие весенние запахи, радоваться первым теплым денечкам и подставлять ласковым лучам солнца своё побледневшее за зиму и учёбу лицо.
Юля ждала, что вот-вот Миша пригласит её к себе домой и познакомит со своей семьёй, в первую очередь с мамой, что ни говори, но в еврейской традиции женщина – глава семьи. Они уже встречались больше пяти месяцев и около четырёх жили как мужчина с женщиной, пора бы уже и состояться этому знаменательному событию. Но вместо этого любимый огорошил известием, что сразу после экзаменов он уезжает в Америку на годичную стажировку в Метрополитен-опера11.
Юлька от неожиданности разревелась и начала говорить не о Мишиных проблемах и интересах, а о себе, как ей жить пока его не будет, думает ли он о них, как о паре и т.д. и т.п. Миша сначала опешил и начал успокаивать Юлю, что год пролетит незаметно, он вернётся, и у них всё будет по-прежнему (как по-прежнему? Он будет у них кушать и спать с ней в одной постели? И всё?). А потом, постепенно, перешёл к другим аргументам: разве можно упускать такую потрясающую возможность? Метрополитен-опера – это же лучший оперный театр мира! Это же Америка! Да любая другая девушка прыгала бы от счастья, что её любимый вытянул такой счастливый билет! И мечтала бы о том, чтобы он смог закрепиться в таком театре и стать мировой знаменитостью. Сколько людей мечтают уехать в Америку, а им такая удача привалила! И Юлька устыдилась: что это она, в самом деле?! Ничего себе, здорово же она служит таланту! Эгоистка, махровая эгоистка! На том и помирились.