Я неразборчиво буркнул: "Ну, ладно". Что еще сказать этой ядовитой фанатке разведения?
Мы свернули за угол старого арсенала. Стражница вдруг остановилась, развернулась ко мне. Ее карие глаза блеснули в лиловом свете. Она приложила палец в перчатке к своим губам, потом провела им по моей груди.
— Не хочешь… меня отыметь? — спросила она прямо, без тени смущения. — Прямо здесь? За углом? Быстренько? Пока никто не видит?
Я остолбенел. Не от предложения — от его абсолютной, звериной прямолинейности. От отсутствия даже намека на романтику или игру. Просто биология. Спрос и предложение в городе, где товар — смерть, а мужчины — дефицит.
Она улыбнулась, видя мой шок, и пожала плечами:
— Ну а что в этом такого? Ты — мужчина. Я — женщина. Сильные гены нужны роду. И… мне просто хочется. Скучно в караулах. — Она посмотрела на меня оценивающе. — Ты ничего так. Не то что тот бык вчерашний…
Но прежде чем я успел прийти в себя, найти хоть какие-то слова (отказ? согласие? вопрос о гигиене в переулке?), она махнула рукой.
— Ладно. Не твой день. — Она повернулась и пошла дальше. — Будет желание… найдешь меня. Я — Лора. На восточной стене с полудня. — И она зашагала прочь, напевая что-то под нос. Что-то бодрое… и странно знакомое. На немецком? "Muss i denn, muss i denn…"? Откуда в Изнанке немецкие песни? Мир окончательно съезжал с катушек.
Я стоял, оглушенный этим сюрреалистичным предложением, пока она не скрылась за углом. Потом вздохнул и пошел к низкому, мрачному зданию из черного камня — Казарме Стражниц.
Дверь была тяжелой, но не запертой. Я толкнул ее и вошел. Запах ударил в нос первым. Крепкий, густой, неистребимый. Пот. Женский пот, смешанный с запахом кожи, металла, машинного масла (от ухода за оружием?) и слабой, но едкой ноткой… яда? Не смертельного, а скорее — привычного фона их жизни.
Большое помещение. Пустое сейчас. Готические арки поддерживали низкий потолок. Вдоль стен — ряд коек. Жестких, узких, с тонкими тюфяками. И на них… не убранное белье. Не парадные мундиры. А то, что под ними. Кожаные бра. Изысканной работы, но явно функциональные. Трусики из той же прочной, но тонкой кожи. Чулки. Все черное. Все практичное. Все — разбросано с небрежностью тех, кто живет между караулом, тренировкой и возможной смертью. Никаких кружев, никакой стыдливой романтики. Только функциональность и намек на силу.
Мои глаза скользили по этим интимным деталям гардероба смертоносных женщин. Смена белья… — мысль была абсурдной на фоне всего. — А ведь они просто люди. Почти. Устают. Потеют. Меняют белье. И хотят… как Лора. Прямо за углом. Потому что завтра могут умереть. Или я могу умереть.
В глубине казармы была еще одна дверь. Массивная, дубовая. На ней — стилизованная змея с маленькой короной. Кабинет Старшей? Кабинет Виолетты.
Я пошел между койками, стараясь не смотреть на разбросанное белье, но запах, этот густой, живой, потный запах женской казармы, заполнял ноздри. Напоминание, что за маской стражниц, за ядом и сталью, скрываются тела. Усталые. Жаждущие. Опасные.
Я остановился перед дверью. Поднял руку, чтобы постучать. Внутри все сжалось. От предстоящего разговора с Виолеттой. От воспоминаний о ночном лесе и ее отце-чудовище. От предложения Лоры. От этого казарменного запаха, который теперь навсегда будет ассоциироваться с городом Аспидовых.
Испытание еще не началось. Но атмосфера уже душила.
Я постучал. Голос из-за двери — грубый, отчеканенный: «Войдите!»
Толкнул тяжелую дубовую дверь. Кабинет Старшей Стражницы. Контраст с убогим трактиром и потной казармой — разительный. Готика, но с претензией на роскошь: темное полированное дерево, ковер с вытканными змеиными узорами, массивный стол, заваленный картами и отчетами. На стенах — шпаги в дорогих ножнах, щиты с гербом Аспидовых. Запах — не пот и яд, а дорогая кожа, старинная бумага и легкий, горьковатый аромат элитных духов. Окно с витражами, изображающими крылатых змей, пропускало приглушенный лиловый свет Изнанки.
За столом сидела Виолетта. Но не та, что на площади. Грозная Старшая. Волосы — безупречный тугой узел. Лицо — высеченное из льда. Взгляд — острый, как шпага. Она что-то яростно черкала пером, даже не подняв головы.
— Доложил о прибытии, кандидат! — бросила она, не глядя. Голос — ледяная струя.
— Явился по приказу, старшая стражница, — отбарабанил я, стараясь звучать подобающе.