Она наконец подняла голову. Изумрудные глаза сверкнули. Но не гневом. Узнаванием. И… мгновенной трансформацией.
Перо шлепнулось на карту. Она вскочила из-за стола, стул грохнул об пол. И через секунду я был схвачен в объятия. Не просто обнят. Задушен. Ее руки обвили мою шею, все тело прижалось, теплая, гибкая, сильная. Пахло теми же духами — полынь, сталь, но теперь — ею. А потом… губы. Нашли мои. Не нежно. Страстно. В засос. Как будто она задыхалась, и только я был ее воздухом. Язык — сладкий, ядовитый, требовательный. Я едва успевал отвечать, оглушенный этим шквалом после казарменного пошлого предложения и леденящего приема.
Она отпрянула так же резко, как и набросилась. Ее глаза сияли, как изумруды под лучом солнца, щеки горели румянцем. Никакой старшей стражницы. Только девчонка, встретившая тайного возлюбленного.
— Ты как?! — выпалила она, хватая меня за руки. — Тяжело было, да? Я видела, как ты стоял у Папы дольше всех! Он с тобой опять… говорил? Ругался? Садись скорее! Я тут раздобыла офицерский паек! Он… он вкуснее!
Она почти затолкала меня в кресло перед столом. Убрала карты, швырнула их на пол. Поставила передо мной тарелку. И чашку.
Завтрак. Не похлебка. Настоящая еда. Густой, наваристый бульон с кусками незнакомого, но аппетитно пахнущего мяса (не похожего на крысу!). Свежий, еще теплый хлеб с хрустящей корочкой. Сыр — острый, с голубой плесенью. И чашка с дымящимся напитком, пахнущим пряными травами и медом. Рай после трактирной бурды. Слюнки потекли.
Виолетта поцеловала меня в макушку (жест странно нежный и властный одновременно), затем села напротив, на краешек стола, поджав ноги. Она наблюдала. Как я ем. С таким обожающим вниманием, будто я исполнял сложнейший танец, а не жрал, как голодный зверь. Ее взгляд скользил по моим рукам, губам, останавливался на моих новых зеленых глазах — и она улыбалась еще шире.
Я сметал все. Быстро. Голодно. Бульон — горячий и насыщенный. Мясо — нежное, с диковинным привкусом. Сыр — пикантный взрыв. Напиток — бодрящий и сладкий. Настоящая пища. После вчерашней бурды и сегодняшней похлебки — это был пир богов. Изнаночных.
— Ммм, нравится? — спросила она, когда я допил последнюю каплю. — Я знала! Офицерский паек — лучший!
Я кивнул, вытирая рот. Сытость разлилась теплом, немного приглушив фантомные боли и тревогу.
Виолетта вздохнула, ее лицо стало серьезнее, но без ледяной маски. Деловая графиня.
— Так, а теперь к делам, — она спрыгнула со стола. — Вас ждет испытание. После завтрака. — Она подошла к карте на стене, изображающей сложный лабиринт леса и руин. — Вас отправят в Лес Голосов. Он… очень опасен. Ядовиты там не только растения. Все. Насекомые, звери, даже птицы. Иных у нас и не водится. Задача: найти Первый Город. Туда, где жили Аспидовы раньше. Мы покинули его… по особым причинам. — В ее голосе прозвучала тень. — Найдите руины главного здания. Там, в подземелье, должен быть серебряный ключ. Формы вот такой. — Она показала рисунок — старинный, витиеватый ключ. — Только его нам и не хватает. Прошлые… участники… уже принесли другие артефакты из того города. Этот ключ — последний.
Я встал, подошел к карте.
— Лес Голосов? Почему так назван?
— Шепот, — ответила Виолетта, ее глаза стали серьезными. — Он сводит с ума. Шепчет обещания, угрозы, воспоминания… что угодно. Игнорируй.
— Чудовища? — уточнил я.
Она кивнула.
— Да. Те, что подчиняются Аспидовым. Из-за древнего соглашения. Они не тронут нас. Но вас… — она посмотрела на меня прямо, — …вас они ненавидят. Кандидатов. Пришельцев. Соглашение не запрещает им… играть. Или убивать, если вы зайдете туда, куда не следует. Город… он под запретом для них. Но не для вас. На то есть причины. Там… ловушки. Старые защиты. Будь осторожен. Ключ — в центре. В Храме Первого Аспида.
Она замолчала. Я смотрел на карту, мысленно прокладывая маршрут. Опасность была осязаемой. Но после "несварения" у Аспида — почти привычной.
Внезапно Виолетта схватила меня за руку. Ее пальцы сжались крепко. Она взобралась обратно на стол, усаживаясь попкой на его край прямо передо мной. Ее ноги болтались в воздухе. Вся деловая серьезность испарилась. В глазах — чистая, детская тревога.
— Я… я переживала за тебя у Папы, — призналась она, голос дрогнул. — Что он сказал? Он… ругался, да? На меня? За то, что мы… целовались? — Она пристально вглядывалась в мои глаза, ища подтверждения. — Я так и знала! По глазам вижу! Что ругался! Он такой… ревнивый! Заботливый! А мы ведь… целовались! Я же не… — ее голос сорвался на шепот, глаза округлились от ужаса, — …забеременею?! Я чувствую, что мне с утра было плохо! Тошнило! Наверное, все… скоро будет животик! — Она положила руку на совершенно плоский живот под кожей формы. — А что скажут девочки? Что я, графиня Аспидова, — гулящая! Нам нужна срочно свадьба! Срочно! Возвращайся скорее из леса! С ключом! И мы…