— Вот видишь? — она говорила, пытаясь звучать легко, но в ее голосе звенела струна. — Не все тут казармы и казни. Есть и… красивое. Когда станешь Графом, сможешь тут гулять. Со мной. — Она крепче сжала мою руку, как бы пристегивая меня к этому будущему.
— Гулять под лиловым небом, слушая шипение светлячков-людоедов? Романтика, — пошутил я, стараясь разрядить обстановку. Но шутка вышла плоской. Сама мысль о титуле, о будущем здесь, в этом змеином гнезде, давила грузом.
Виолетта фыркнула, но не ответила. Мы вышли на краю огромной площади — той самой, где начиналась Жатва. И там… их снова были тысячи. Но теперь — тихие. Сдержанные. Как стая хищниц, затаившая дыхание перед прыжком. Гул, приглушенный, но мощный, поднялся, как волна, когда мы показались на горизонте. Тысячи глаз снова устремились на меня. Страх перед свистком Виолетты смешивался с неистребимым любопытством и тем же голодным блеском.
В центре площади, у подножия гигантской статуи Тотемного Аспида, стояла небольшая группа под усиленной охраной стражниц. Мои товарищи. Григорий, Марк со своей перевязанной рукой, Степан и Артём. Они не были наследниками, но, видимо, тоже стали объектом внимания. Я увидел, как какая-то девчонка из толпы послала Артёму воздушный поцелуй, а он покраснел до корней волос. На Марка кто-то свистнул — ученый вздрогнул и судорожно поправил очки. Даже сурового Григория пару раз окликнули по имени. Но когда их взгляды встретились с моим… реакция была разной.
Григорий упорно смотрел куда-то в сторону, в каменную стену. Его лицо было каменным, единственный глаз избегал встречи с моим. Отчуждение. Марк, напротив, уставился на меня с диким научным интересом, словно я был новым видом ядовитой твари. Степан крестился, шепча молитвы, его взгляд мелькал между мной и каменным Аспидом. Артём выглядел потерянным, его глаза были полны вопросов и страха. Они перешептывались. Обо мне? О своей участи? О том монстре с рубиновыми глазами, в которого я превратился в Первом Городе?
Виолетта почувствовала мое напряжение. Она остановилась в нескольких шагах от статуи, развернулась ко мне, заслонив на мгновение толпу и каменное чудовище. Ее изумрудные глаза, обычно такие яростные или мечтательные, сейчас были… серьезными. Глубокими.
— Лекс, — ее голос был тихим, но твердым, только для меня. Она взяла мои руки в свои. Ее пальцы были прохладными. — Смотри на меня. Только на меня.
Я послушно уставился в ее глаза, пытаясь отгородиться от давящего внимания тысяч пар глаз и рубинового взора Тотемного Аспида за ее спиной.
— Все будет хорошо, — она сказала с непоколебимой уверенностью, как будто могла силой воли изменить реальность. — Ты сильный. Сильнее, чем думаешь. Папа… он тебя выбрал. Он видит в тебе достойного. — Она сделала паузу, ее взгляд стал еще интенсивнее. — Будь уверенным. Будь смелым. Как рыцарь в моих книгах. Ты мой рыцарь. Помнишь?
Ее вера была заразительной, пусть и наивной. Я натянул улыбку, стараясь соответствовать образу.
— Да легко, фея моя ядовитая, — пошутил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Каменного папочку я уже пережил разок. Что он мне сделает? Пожурит за то, что его дочку целую?
Виолетта улыбнулась в ответ, но улыбка была напряженной. Она знала, что это не просто "пожурит". Она отпустила мои руки.
— Иди, — прошептала она. — Он ждет.
Я глубоко вдохнул. Воздух Изнанки с привкусом металла и пыли заполнил легкие. Повернулся. Передо мной вздымался Тотемный Аспид. Каменный, древний, бесконечно жестокий. Его рубиновые глаза, казалось, горели ярче обычного, прокалывая меня насквозь. Знакомый, леденящий душу страх сжал горло. Я вспомнил первый "вдох", смерть Димона и других, галлюцинации леса, ощущение, как клыки дробят ребра…
Я сделал шаг. Потом другой. Отделяясь от Виолетты, от товарищей, от толпы. Шел к подножию статуи, к тому месту, где стоял тогда, среди обреченных. Шум площади стих, сменившись гробовой, давящей тишиной. Даже дыхание тысяч людей казалось приглушенным. Все замерли. Ждали.