В ее голосе звучала подлинная боль. Не просто каприз отвергнутой красавицы, а обида существа, которое хочет быть желанным, а не просто интересным.
— Слушай, — я аккуратно отодвинул ее, чтобы посмотреть в заплаканные изумрудные глаза. — Если хочешь… завтра. Я освобожу время. Проведу его с тобой. Только ты… — я пристально посмотрел на нее, — …без пакостей. Без зелий, порошков, шприцев размером с пожарный гидрант и вина с сюрпризом. Спокойно. Погуляем. Покажешь мне свою лабораторию. По-честному. Хорошо?
Аманда замерла. Слезы еще блестели на ресницах, но в ее широко раскрытых глазах вспыхнула искра недоверия, смешанная с дикой, почти болезненной надеждой.
— П…правда? — прошептала она. — Без подвоха? Ты… ты придешь? Ко мне?
— Правда, — кивнул я. — Приду. К тебе. В твою вотчину. Покажешь мне, где ты творишь свое безумие.
Она медленно кивнула, все еще не веря. Потом ее взгляд стал глубже, серьезнее.
— И… — она сделала глубокий вдох, — …рано или поздно… я тоже стану твоей женой? Как… как она? — В голосе не было привычного кокетства. Только вопрос.
— Рано или поздно, — подтвердил я, чувствуя тяжесть этого слова и той роли, в которую меня втиснули. — Станешь.
Всхлипы прекратились мгновенно. Удивление, чистое и детское, сменило печаль на ее лице. А потом… потом оно вспыхнуло жгучим, неудержимым пламенем страсти. Она не сказала ни слова. Просто вцепилась в мои плечи, поднялась на цыпочки и прижала свои губы к моим. Поцелуй был не нежным. Он был голодным, властным, полным обещаний и безумной радости. В нем была вся ее сумасшедшая, опасная сущность. И я… я ответил. Не знаю, играла ли еще в крови "Страсть Феникса", или это была просто реакция на ее внезапную уязвимость и эту дикую искренность. Но я ответил.
Когда мы наконец разъединились, она тяжело дышала, ее губы были влажными и припухшими, глаза сияли как два изумрудных солнца.
— Может… — прошептала она хрипло, ее пальцы сжимали ткань моего камзола, — …может, все же… сегодня? Лаборатория… она рядом… Мы можем…
Я застонал, отстраняясь. Сдерживаться было адски трудно. Огонь под кожей все еще тлел.
— Всему свое время, Аманда, — прошипел я, чувствуя, как напряжена каждая мышца. — Думаешь, мне не хочется?! Я сам еле сдерживаюсь! — Голос сорвался на крик от накопившегося напряжения. — Вокруг меня столько красивых, опасных, безумных девушек! А Виолетта спит рядом почти нагой! И дышит! И поворачивается! Мне самому надоело бегать по ночам в туалет, чтобы успокоить свой нрав! Я тоже человек, черт возьми! Из плоти и крови! А не каменный идол для ваших ритуалов!
Аманда сначала хмыкнула, а потом рассмеялась. Звонко, искренне, снимая напряжение.
— Я… я знаю… — сквозь смех проговорила она, ее глаза блестели лукаво.
— Что? — насторожился я.
— Я же… я же слежу за тобой, — призналась она с внезапной гордостью и смущением. — Видела… как ты бегаешь. По ночам. В туалетную комнату. И… плещешься там. — Она сделала пару выразительных жестов рукой. — Долго. Интересно, о ком ты думаешь в такие минуты? О Виоле? Об Амалии? Обо мне? — Она подмигнула.
Вся кровь прилила к моему лицу. Стыд, ярость и абсурдность ситуации взорвались во мне.
— АМАНДА! ДА ЧТОБ ТЕБЯ! — заревел я так, что пыль посыпалась с потолочных балок. — ТЫ ШПИОНИЛА ЗА МНОЙ В ТУАЛЕТЕ?! ЭТО ПЕРЕШЛО ВСЕ ГРАНИЦЫ! Я ТЕБЕ…
Но она уже выскользнула из кладовой, как угорь, ее смех звенел эхом в коридоре.
— Завтра! Лаборатория! Не опаздывай, Альфа! И не забудь про холодную воду! Ха-ха-ха!
Я стоял один посреди пыльной кладовки, сжимая кулаки, с пылающими щеками и остатками неудовлетворенного возбуждения. В одной руке — полупустая бутыль от "подарка". В голове — приказ Амалии явиться в Башню Хроник. И воспоминание о том, что Аманда видела… это. Стыд смешивался с бешенством.
"Мужской рай"? Скорее, мужской ад с элементами цирка. И главные клоуны — пять безумных сестер. Завтра лаборатория. Сегодня — Башня Амалии. И вечный вопрос: что опаснее — яды Аманды, расчет Амалии или собственные гормоны в этом змеином гнезде?
Пыль Башни Хроник висела в воздухе густо, как вековые заклинания. Я вошел, ожидая ледяного расчета, холодных глаз и, возможно, новых отчетов. Вместо этого Амалия металась по кабинету, как пантера в клетке. Ее безупречные белые волосы были растрепаны, платье цвета старинного серебра перекосилось на бедрах. Она не шла — она билась о стены комнаты, сжатые кулаки впивались в ладони.