— Каких земель? — я нахмурился, пытаясь переключить ярость на логику. — У нас только этот уровень Изнанки. Да, богатый, но…
— Ты… ах, да… — она отмахнулась с бессильной яростью. — Ты же не знаешь… всей истории. Не об этом сейчас! — Она вновь впилась в меня взглядом. — КОГДА?! Когда ты возьмешь меня в жены?! Закрепишь за Домом Аспидовых?! Закроешь этому хабаровскому ублюдку рот?!
— Сразу после свадьбы с Виолеттой, — выпалил я. — Он не успеет даже подступиться! Мы…
— Успеет! — Амалия перебила с горечью, кусая губу до крови. — Сука! Он уже в пути. Его послы будут здесь через три дня. На свадьбу. Он использует этот шанс! Уходи… — она резко отвернулась, ее плечи содрогнулись. — Уходи, Лекс. Я… мне надо побыть одной. Подумать. Уйти… пока я не превратила этот пергамент в пепел и не послала ему в ответ его же печень на блюде!
Я молча кивнул, оставив смятое письмо на ее столе. Вышел. Дверь Башни Хроник закрылась за мной с глухим стуком. Но не это эхо звучало в ушах. Звучали слова князя. "Пленительные изгибы"… "Томная поступь"… Его наглые глаза, мысленно ползающие по Амалии. По моей Амалии.
Гнев.
Чистый, белый, всепоглощающий. Он затопил сознание, выжигая все остальное. Особенно ярко горела картина того, как этот хабаровский боров смотрит на нее. На ее тело. На то, что принадлежит… мне. Дому Аспидовых. Мне.
Дааасссс… — знакомое, маслянисто-шипящее чувство проникло в мозг. Голос Аспида. Не смеющийся. Ядовитый. Опасный. — Верно, Мышонок. Они всегда тянут свои грязные лапы к тому, что наше. К землям. К женщинам. К силе. Выжги. Убей. ВСЕХ! Всех в его проклятом роду! Сотри Хабаровск! Сотри его уровень Изнанки!
Голова раскалывалась от боли. Не моей. Древней. Звериной. В висках стучало тысячами копыт. В ушах — звон мечей, хруст костей, дикие крики ярости и ужаса. Картины сражения, давно отгремевшего, но чья ярость жила в крови Аспида. В моей крови теперь. Дым. Кровь. Пеп…
"SIE WAGEN ES, OHNE ERLAUBNIS ZU SPRECHEN?!" — рев, леденящий душу, грохнул прямо в череп. Не Аспида. Эриды. Ее голос, гортанный, полный древней, нечеловеческой ярости, звучал так близко, будто она стояла за спиной. Они смеют говорить без разрешения?!
Боль стала невыносимой. Я прислонился к холодной стене коридора, сжимая голову руками, пытаясь выдавить из нее чужую память, чужую ненависть. Но она была там. В крови. В Перстне. В обещании огня и мести князю Вишневу и всему его дому. Обещании, данному не мной. Темной сущности, с которой я был теперь навеки связан. И которая жаждала крови.
Холод камня под ладонью. Запах воска и пыли Башни Хроник. И вдруг — РЫВОК.
Не в пространстве. В сознании. В самой крови.
Стена коридора растворилась. Сменилась сырым полумраком древнего леса. Густого, незнакомого, с деревьями-исполинами, чьи ветви сплетаются в готический свод, пропуская лишь лоскуты лилового неба Изнанки. Воздух тяжелый, пахнет хвоей, гнилью и… железом.
Под ногами — не плиты, а прелая листва и корешки. И дрожь. Глухая, ритмичная. Топот. Много топота.
Я оборачиваюсь. И вижу Их.
Знамена. Черные, как ночь. На них — стилизованный Аспид, шипящий в алом ореоле. Знамена реют над шеренгами. Доспехи. Не гладкие рыцарские латы, а чешуйчатые, темные, с шипами на плечах и шлемах, стилизованных под змеиную пасть. Под знаменами идут воины. Мужчины и женщины. Лица скрыты забралами или под капюшонами из плотной ткани. В руках — изогнутые клинки, тяжелые алебарды с крючьями, арбалеты причудливой формы. Их глаза под забралами — холодные, решительные. Мои предки? Воины Дома Аспидовых? Идет… поход? Осада?
Тишину леса разрывает не птичий крик, а звонкий, высокий звук — как серебряный колокольчик. И в воздухе появляются… розовые лепестки. Тысячи. Миллионы. Они кружатся в странном танце, безветренном вихре, нежно падая на темные доспехи, на листву.
Красиво. Смертельно красиво.
Первый лепесток касается наплечника воина рядом. Нежный, бархатистый. И… с шипящим звуком, как раскаленный металл в воде, прожигает сталь! Воин вскрикивает — не от боли, а от шока, глядя на дымящуюся дыру в броне и капли расплавленного металла, падающие на мох.
— ALARM! FEINDLICHE MAGIE! — ревет командир где-то впереди, его голос, искаженный шлемом, режет воздух. Тревога! Враждебная магия!